Немец - Юрий Костин

Их атаковало звено «И-16». Из-за специфического дизайна еще во время войны в Испании этот истребитель получил прозвище «rata», что с испанского переводится как «крыса». Один из них пролетел в зловещей близости к самолету, чуть ли не над люком стрелка, и тут же резко, буквально «на пятачке», развернулся в обратную сторону — такие кульбиты под силу только «И-16». Нос самолета был выкрашен ярко-красной краской.

Пилоты «хейнкеля» старались активно маневрировать, чтобы не дать русским вести прицельный огонь, но это не мешало «хейнкелю» оставаться легкой добычей. Наверное, изначально было глупо отправляться даже в такой кратковременный полет без прикрытия истребителей, но теперь поздно сожалеть.

Самолет изрядно потрясывало. Из-за последовательно выполняемых маневров он уже несколько раз был на грани срыва в штопор. Вдруг что-то ударило в корпус. Иллюминатор, в который любовались красотами природы подручные Целлера, обдало горячим маслом из пробитого правого двигателя. Самолет стало разворачивать. Хартман упал на пол. Опасаясь потерять скорость, Цел-лер приступил к снижению. Было видно, что «хейнкель» летит под острым углом в направлении земли. Лес в этой местности был редкий, вполне реально посадить самолет где-нибудь в поле. Надежда выжить еще оставалась.

Заукеру показалось, что внизу он видит слабые огни. Через минуту он начал различать очертания каких-то строений. Бросив взгляд на кабину, майор обратил внимание на безжизненно болтающуюся голову помощника Целлера. Похоже, беднягу задела очередь, поразившая «хейнкель».

Неожиданно вспыхнул пробитый двигатель; возможности для маневров были исчерпаны — самолет уже находился примерно в пятидесяти метрах от земли. Целлер успел увести машину влево, в сторону от деревни, туда, где раскинулось огромное поле, казавшееся сверху ровным как скатерть. Все судорожно вцепились в ручки кресел, наступила высшая точка напряжения. Заукер почувствовал, как пальцы его ног непроизвольно вжались в обшивку горящей машины.

Надо отдать честь русским — охота прекратилась, они не стали добивать пораженный самолет.

Целлер выровнял горящий самолет над полем, убрал газ, но, создавая посадочное положение, не удержал потерявший скорость «хейнкель». Самолет клюнул носом, зацепил левым крылом снег. Его жестко ударило о землю. Окруженная снежными фонтанами, машина неслась по полю. Ломались винты, самолет разворачивало влево и, наконец, он со скрежетом зарылся в сугробе, скрывающем небольшой то ли овраг то ли ручей.

Заукеру удалось открыть люк и выползти из самолета. Оказалось, в пассажирском отсеке никто серьезно не пострадал. Пауль только сильно разбил себе лоб.

Хуже обстояли дела в кабине.

Выпущенный истребителем пушечный снаряд снес штурману половину черепа. Картина была жуткая. Целлера выбросило из самолета через лобовое стекло. Он лежал, уткнувшись лицом в снег. Его, израненного кусками плексигласа, перевернули на спину. Один осколок попал в шею, и, скорее всего, задел артерию. Целлер умирал, но что-то еще пытался сказать Заукеру. Склонившись над раненым, Заукер расслышал только:

—Все, что я говорил — правда, не оставляйте груз. Мои люди, они из «Аненэрбе»… Они знают, что надо делать. Помните, ящик бесценен… Вот ведь дерьмо. Даже не больно… Может, вы меня еще вытащите? Спасете…

Выжившим в катастрофе опять повезло. В селе Плетни в тот вечер находился отряд полиции, сформированный из перешедших на сторону Германии русских крестьян. На подводах их отвезли в соседнюю деревню Хизну, прямиком в комендатуру. Не забыли прихватить и «бесценный» ящик. Ну, а дальше Заукеру ничего не стоило, воспользовавшись документами Целлера и письмом Гиммлера, обо всем договориться с капитаном Грубером, одолжить у него бронетранспортер и подготовиться к отправке груза в Барятино.

В его планы бесцеремонно вмешались яростно атакующие русские. На следующий день стало известно, что Барятино перешло под их контроль. Нужно было уходить в расположение 2-й армии, в район Жиздры. Но что они будут делать там с ящиком Целлера, на виду у регулярных частей, где есть и отделы Абвера, и, возможно, офицеры, связанные с СД, Заукер не знал. Посовещавшись с людьми из «Аненэрбе», он принял решение спрятать груз в глухом лесу, а после попытаться забрать его, даже если для этого потребуется спланировать военную операцию. Оставалось только найти помощников.

К счастью, капитан Грубер сам вызвался сопровождать груз, взяв с собой двоих солдат. Заукер понимал, что от этих людей, скорее всего, придется избавиться. Но в его холодном, в высшей степени рациональном сознании не было места состраданию, ведь на кону стоял успех великой миссии, в суть которой он будет посвящен, когда вернется в Берлин. Теперь он остался один и должен выполнить задание. И он уже не пешка, а главная фигура в таинственной игре.

Парадоксально, но как нельзя кстати для группы За-укера оказалось то, что после отъезда бронетранспортера в Хизну ворвался передовой отряд русской 50-й армии. Теперь никто не станет искать пропавших без вести солдат и капитана…

И вот сейчас, по прошествии нескольких недель, ему необходимо найти чудом выжившего свидетеля и избавиться от него.

Пауль перестал философствовать на тему предопределенности и везения. Ведь когда-нибудь ему должно было надоесть рассуждать о непредсказуемости воинской судьбы? За последнее время им троим столько раз удавалось выходить сухими из воды, что они, как истинные самураи, понемногу привыкли к постоянному присутствию смерти за левым плечом. Итак, Пауль вел машину молча. Заукер мысленно вернулся к спрятанному в лесу ящику и про себя отметил, что поступил правильно, не нарушив замки и печати. Он доложит о происшедшем на самый верх, и тот, кто имеет на это право, примет решение, что делать дальше.

В это же самое время командир звена 17-го штурмового авиаполка Иван Шестаков положил «ИЛ-2» на левое крыло, пикируя на единственную дорогу, соединяющую Жиздру и Зикеево. Его примеру четко последовали остальные.

—Эй, Сашка!— командир окликнул своего стрелка по внутренней связи.— Ты там не уснул?

—Никак нет, Иван Семеныч,— отозвался пулеметчик,— я начеку.

—Ну-ну… Идем на колонну. «Шапки» с нами?

—Поотстали маленько, товарищ командир.

—Нечего, догонят. Сашка, знаешь, кого бомбим? Эсэсовцев, зондеркоманду. Слыхал?

—Слыхал, конечно. Нелюди, мать их за ногу… Простите, товарищ командир, сорвалось.

Шестаков выровнял «ИЛ-2», и теперь самолет шел на малой высоте, прямо над дорогой. Вскоре показалась колонна, а еще ближе — одинокий бронетранспортер.

—Сашок!— прокричал командир в переговорное устройство.— Я дам этому ракеткой по жопе, для пристрелки, а ты там не разевай рот — после сразу на колонну идем. Во все глаза гляди, прикрытие опоздало…

Стрелок Сашка вздрогнул, когда самолет ощутимо тряхнуло — это реактивный снаряд ушел и уже через три секунды поразил цель. Выбирая ручку на себя, Шестаков с гордостью прошептал:

—В «пятак».

Очнувшись от размышлений о будущем, Заукер увидел за поворотом издали похожий на железнодорожный состав темно-коричневый хвост. Похоже, та самая колонна, в одном из грузовиков которой мог находиться беглый ефрейтор Мюллер.