Вы хотели войны? Вы ее получите! - Сергей Дышев

* * *

– Ты не знаешь, как подушка оказалась на шкафу? – прислушиваясь, как постепенно успокаиваются их бешено колотящиеся сердца, спросила Яна.

– Так же, как и вторая на телевизоре, – рассмеялся Иван.

– Как будто ураган тут прошел...

Янка склонила голову Ивану на грудь, обняла, и стало ей спокойно, хорошо и тихо на душе: короткое бабье счастье, одинаковое, как слезинки, для всех: городских и деревенских, юных и побитых жизнью.

– Слышишь, гремит гром? – Иван пропустил сквозь пальцы растрепанные влажные волосы Яны.

– Это тоже мы натворили, – в темноте глаза Яны излучали чудный почти неземной свет.

– Богам все подвластно! А ты – моя богиня и Муза.

– А ты – мой бог и ангел-хранитель.

* * *

За окном, наконец, после громовой «артподготовки», хлынул ночной ливень. Собравшись с силами, природа обрушила небесные воды на забывшийся в предутренней дреме город. Эта гроза разбудила многих влюбленных, утомленно уснувших в объятиях друг друга. И после десятидневной великой суши земля благодарно впитывала влагу; травы, листва деревьев заблистали лаковой свежестью и новизной, потянулись к небу. Редкие автомобили, слепя фарами, гнали перед собой фонтаны брызг, похожие на водяные усы.

Юные боги подошли к окну и, очарованные стихией, замерли, став на мгновение античным шедевром, созданным давным-давно непревзойденным скульптором.

Молния, с треском разорвавшая небо, угодила прямиком в железную мачту корабля. Петр Первый и ухом не повел, лишь крепче сжал штурвал.

* * *

– Слишком много впечатлений, чтобы почувствовать себя счастливой, – тихо сказала Яна.

– Слишком много событий, чтобы понять, почему они произошли именно с тобой, – отозвался Иван.

– Сейчас мне кажется, что я чувствую себя счастливой... Хотя... еще вчера была в полшаге от смерти.

– Как ты могла на такое решиться? – Иван положил руку ей на плечо, повернул к себе лицом.

– Все как-то сплелось-переплелось... – вздохнув, стала рассказывать Яна. – Разругалась с парнем, которому верила. Любила его... Выяснилось, что он женат и детишки есть. Я его прогнала и дала пинка на прощание... А родители мои, они заняты собой. Концерты, гастроли... Вот и осталась я одна, как мышка перед кошкой. Депрессуха...

– На фоне наркотической зависимости... – мрачно уточнил Иван. – Самоубийство – самый тяжкий грех.

– Знаю без тебя...

– Давай завтра пойдем к моему знакомому священнику, отцу Сергию. Он мудрый человек, хоть и молодой еще. Мы с ним воевали в Чечне. Поговоришь с ним, исповедуешься. Душу тебе просветить надо, Зажигалка...

– Откуда ты узнал, что я Зажигалка? – удивилась Яна.

– В разведке служил, – усмехнулся Иван. – Там все знают.

– Ничего ты про меня не знаешь...

Яна вдруг прижалась к нему всем обнаженным телом, холодной упругой грудью, жаркими бедрами и коленками, которые вдруг стали подгибаться.

Иван подхватил ее на руки и уложил в постель.

– Ванечка, открой окно настежь! И сразу...

– Что – сразу? – не понял Иван.

– Сразу пулей ко мне!

* * *

А клубе, не видя рассвета, все еще угорали Глеб и Кристина Благородовы. Они уже в открытую «закинулись» еще по одной таблетке «экстези», и вновь ныряли в толпу на бесконечный танец пароксизма и конвульсий.

Иван и Яна остановились перед входом в храм, перекрестились.

– Почему православные церкви всегда белые, а вот католические, например, из красного кирпича? – спросила вдруг Яна.

– Белый цвет – символ чистоты и праведности. Пойдем?

Яна, надев легкую черную косынку, первой вошла в полуоткрытую высоченную дверь, обитую железом. Иван молча последовал за ней. Давно он здесь не был, с той поры, как Конюхова поставили настоятелем этого храма. Иван прошел в центр, под купол. За это время, после реставрации, здесь появились старинные иконы в окладах, росписи на стенах...

Яна благоговейно осмотрелась, прошла вдоль стен, вглядываясь в лики святых, остановилась у иконы Божьей Матери, мелко перекрестилась.

Иван приобрел у бабушки, с личиком старенькой курочки, две свечи, подошел к бронзовому распятию, зажег фитили, поставил за упокой души Грини Шевченко.

Настоятель появился тихо и незаметно, как и пристало духовному отцу.

– Здравствуй, командир, – негромким, но сильным голосом произнес он.

Родин обернулся и расцвел. Лучистые глаза Конюхова были все те же, но прибавилось морщинок, а лицо в обрамлении бороды и усов стало благостным, но и строгим одновременно. И не признаешь в нем былого воина спецназа.

– Здравствуй, отец Сергий.

Они обнялись и расцеловались.

– Что тебя привело в наш храм, Иван Родионович? – поинтересовался отец Сергий, сразу поняв, что неспроста заявился спозаранку его бывший командир.

– Беда привела, отец Сергий, – попросту ответил Родин.

– Какая же беда? – встревожился священник.

– Вон, стоит у иконы Божьей Матери, – кивнул в сторону Яны Иван.

– Неразумное дитя... – тихо произнес отец Сергий.

– Наркоманка, – тоже очень тихо сказал Родин. – Еще не конченная. У тебя, отец, есть на наркоманов какой-то заговор, приворот?

– Заговор – убить вселившегося зверя, – строго ответил священник. – А приворот – отравленную душу очистить.

– Вот как у тебя все ладно получается.

– Не все получается... Православная церковь не приветствует это шаманство. Душу лечить надо любовию, молитвами и воздержанием от искушения.

Яна сама подошла к отцу Сергию. Иван, неторопливо, степенно, как наставник, отошел в глубь храма.

– Здравствуйте! Вы – отец Сергий?

– Здравствуйте, дочь моя. Да, меня звать – отец Сергий.

– А меня – Яна. Вы уже знаете все про меня, – без предисловий обронила Яна и испытывающе посмотрела на священника.

Чертов огонь полыхнул в ее глазах.

– Все знает только Господь... – просто ответил он.

– Святой отец, я хотела уйти в небеса, шагнув с подоконника, – с вызовом продолжила Яна. – А вот Ваня остановил меня в последний миг.

– Если хочешь вознестись, постарайся сначала очиститься от вчерашней грязи, – с сочувствием и сожалением сказал настоятель.

Яна ответила быстро и даже дерзко:

– Моя грязь – это пыль от моих премудрых учителей.

– Если учителя недостойны тебя – стань их учителем, – тихо, без назидания сказал отец Сергий. – Но вряд ли они послушают тебя, Яна. И ты знаешь почему... У тебя беда, тяжкая беда, Яна, твоя тайная страсть, приносящая тебе всего лишь мгновения наркотического счастья. Потом ты ищешь себе подобных мучеников ломки, и вам уже не до осмысления двунадесятой инъекции. Тебе нужно найти в себе силы...