Зона личной безопасности. Идеальный охотник - Андрей Кивинов

Шум воды не смог заглушить шум, который донесся из комнаты и вызвал ощутимый резонанс. Полочка на стенке качнулась, а фужеры на столе подпрыгнули. Шум состоял из глухих ударов и звонкого мата.

Ольга плюнула на мясо (в переносном смысле этого слова) и бросилась обратно в комнату.

Увиденное напоминало известную древнегреческую скульптуру «Борьба спартанских мальчиков». Оба мальчика стояли в партере, мальчик по имени Кирилл сверху, мальчик Тимур, соответственно, снизу. Верхний заламывал нижнему руку, тот безуспешно пытался вырваться, матерился и даже плевался. Копейкин благородно отложил плоскогубцы в сторону и не использовал их в качестве холодного оружия. Ее «мужегон» валялся на полу. В разбитом горшке.

— Прекратите! — Ольга жестко попыталась остановить схватку и по профессиональной привычке на автомате добавила: — На «сутки»[4]захотели?!

Но спартанские мальчики, согласно обычаям, бьются до конца. Копейкину удалось поднять соперника с пола, не прекращая болевого приема. Удерживая локоть противника в замке, левой рукой он подхватил сумку и коленом подтолкнул Тимура к дверям:

— На выход!

— Кирилл, отпусти его!

Голос подал только второй мальчик. Сквозь пока целые зубы:

— Ты справку у него проверь! Из психушки!

Процессия проследовала через прихожую до входных дверей. На пороге Копейкин ослабил захват, вытолкнул соперника на площадку и туда же швырнул сумку. При этом не проронив ни слова. Просто терминаторщина какая-то.

Сожитель обратно не рвался. По инерции саданул кулаком по захлопнувшейся перед носом двери. Потом послышался топот ног.

Копейкин, проверив надежность замка, помассировал кисть руки — не исключено, заработал легкий вывих. Все-таки Тимур выступал в более тяжелой весовой категории. Ольга заметила на скуле опера свежую рассеченную ранку — след от тимуровского перстня.

— У тебя кровь. Пойдем, надо обработать.

На кухне смочила спиртом ватку, несильно прижала к ране.

— Подержи, я найду пластырь.

— Что это за чудик? — голосом упомянутого Терминатора поинтересовался раненый спартанец.

— Извини… Это Тимур. Мы расстались… За вещами приходил.

Она пока не знала, как отнестись к произошедшему. Для этого надо знать, из-за чего они подрались. Возможно, Тимур прошел испытание. Приревновал. Почему же она не побежала за ним, не остановила?

Не захотела.

— Муж, что ли? — уточнил Кирилл.

— Нет… Мы не расписывались. И что тут у вас случилось?

— А сама не поняла? — Копейкин как бы нечаянно перешел на «ты». — Познакомились.

Она наконец нашла пластырь, осторожно приклеила к скуле.

— Больно?

— Погоди.

Опер закрыл глаза, набрал воздуха, поднял голову и по-волчьи завыл на кухонный светильник. Ольге оставалось лишь обалдевать, что она и делала.

— Кирилл, что с тобой?

Он повыл еще немного, после тряхнул головой.

— Нормально все… Рыдающее дыхание. В Таиланде монах один научил. Снимает боль и успокаивает нервы.

— Рыдающее? И что, помогает?

— Да. Раньше таблетки жрал, а сейчас вот так. Никогда не задумывалась, почему дети кричат? Защитная реакция. А взрослые все держат в себе. А зря. Кстати, женщины живут дольше мужчин потому, что чаще плачут.

— У тебя были проблемы с нервами?

— В голову как-то дали на задержании. Встряхнули волосок. Я на профосмотрах не говорю, иначе турнут.

— Но… Это не опасно?

— Уже нет. Научился контролировать.

Тут она вновь почувствовала боль в ладони и поморщилась. Горячая сковорода — это вам не птичье перышко.

— Ударилась?

— Обожглась.

— Так не проблема. Повой. Хочешь, научу?

* * *

…Они сидели за столом друг против друга и, запрокинув головы, выли, словно волк с волчицей. Бас и тенор, или скорее бас и меццо-сопрано. Не хватало тыквы на столе с зажженной свечкой и тазика со свежей кровью.

Но боль, действительно, проходила, не обманул тайский монах.

А сосед, испытывавший на балконе запрещенную травку, понял, что новый дилер его не обманывал, гарантируя еще и звуковой эффект.

* * *

Ничто на земле не проходит бесследно… Особенно если есть хороший диктофон. Диктофон у Ольги имелся. Лежал в сумочке на боевом дежурстве. Подарок Чистова на Восьмое марта. Ну что еще подарить женщине? Пять часов работы без подзарядки аккумулятора, высокая чувствительность. И когда Копейкин перешагнул порог ее квартиры, она подарок включила. На всякий случай. Мало ли, оборотень набросится на нее и загрызет. Или просто застрелит. А так хоть какая-то улика на долгую память.

Вчера, когда он, так и не угостившись «подстольной» свининой, ушел забирать сына из секции плавания, она несколько раз прослушала запись. И сегодня, сидя за рабочим столом, вновь крутила «музыку». Словно понравившуюся песню.

Солировал Тимур. Он и начал партию. Обиженным голосом:

— Красиво… В измене обвинила, а сама… Ненавижу, когда из меня дурака делают. Ну почему все нельзя решить нормально? Надоел? Другого встретила? Так и скажи! Зачем какие-то комбинации крутить? Или это у всех ментов так?

Ольга поморщилась. Это был ее нелюбимый момент.

— Вот прикинь…

— Послушай, старичок, — перебил Копейкин тоном немецкого танкиста, случайно попавшего на автобан, — мне это неинтересно. Меня шкаф попросили починить. Иди на улицу бухтеть.

— Я тебя просто предупреждаю, — ответил Тимур, словно старший братик, провожающий младшего в армию, — хочешь слушай, хочешь нет… Но я перед ней оправдываться и доказывать, что не верблюд, не собираюсь. Не дождется… А ты, случайно, не мент?

— Случайно ты у меня сейчас в глаз получишь.

Это был ее любимый момент.

— Ну точно — мент… Вот и встретились два околоточных…

Это не очень похоже на Тимура. Он никогда не шел первым на конфликт. Значит, обида велика.

Дальше последовала небольшая пауза. От уха Ольги не укрылся звук положенных на пол плоскогубцев. Соперники готовились к рукопашной.

Ольга нажала на паузу, потому что мат слышала неоднократно. Копейкин за всю сцену больше не проронил ни слова. Даже непечатного. Ничего удивительного. За годы работы в милиции у него тоже появился барьер. Если отвечать каждому, кто тебя обзывает, нервов не хватит… Поэтому достаточно одного удара, короткого «Заткнись» и грамотно проведенного болевого приема.