Гелий-3 - Ярослав Гжендович

Норберт открыл было рот, но Механик жестом заставил его замолчать. Сейчас он разговаривал исключительно сам с собой.

— При таком уровне защиты готовые к работе камеры будут сразу же обнаружены во время подготовки. Не обязательно в спящем режиме, но это тоже возможно. Чтобы их запустить, все равно нужен контроллер, который через рамку не пронести. Таймер? Предварительный выбор установок с помощью искина? — Он нахмурил тонкие — не то европейские, не то азиатские — брови. — Они обнаружат колебания кварца… Таймер при «эм-эс» они тоже наверняка заметят… Особенно обратный отсчет… Мы все еще записываем неизвестно что, и вовсе не обязательно то, что нас интересует… Искин требует слишком много памяти, к тому же не слишком надежен… Ну и как получить эти данные из нулевой зоны?..

Мина посреди комнаты начала мерцать и пищать, хотя на фоне хрипящего какотехно ее едва было слышно. Механик взглянул на экран бронебука.

— Ничего особенного, кто-то пытается с тобой связаться. Во всем остальном чисто.

Он извлек из гнезда в корпусе бронебука титановый стилус и задумчиво повертел его в пальцах, а потом постучал им по ровным зубам.

— Так или иначе, любая проблема — прежде всего вопрос технологий. И ума, — заявил он. — Какой у нас бюджет?

— Смотря сколько сам возьмешь. Окупятся ли мои расходы — зависит от того, получится ли ивент, и удастся ли его потом продать. У меня есть пара грошей на инвестиции, но я не ограбил банк. Лучше сам скажи, сколько тебе нужно, и я буду знать, смогу ли это себе позволить.

— Задача непростая. Экспериментальная. Напоминает загадку запертой комнаты, — сообщил Механик.

Норберт печально кивнул.

— Поэтому ты получишь скидку, — продолжал Механик. — Сброшу тебе цену, — добавил он, увидев удивленно поднятые брови Норберта. — Люблю, когда мне бросают вызов. Мне нравится доказывать, что интеллект и технологии сильнее системы. Десять кило, вместе с расходами. Плюс две услуги.

— Услуги?

— Если бы это от меня зависело, — пояснил Механик, — система услуг полностью заменила бы валютную систему.

Норберт представил, как он рассчитывается подобным образом с селянами за копчености или платит штраф за переход на красный свет, и у него по спине побежали мурашки.

— Ладно, — наконец сказал он. — Я могу себе это позволить.

— Мне потребуется дня три, — объявил Механик. — Потом я с тобой свяжусь. Получишь очередную рекламу от Казановы.

— Неправильно! — снова воскликнул Робсон. — Поднос никогда не держат двумя руками.

— Так устойчивее, — защищался Норберт. — Ничего не разолью.

— Но непрофессионально. У тебя заняты обе руки. Чем ты будешь брать пустые бокалы? Чем поставишь полные? Членом?

— Поставлю на стол…

— Без вариантов! Никогда, никогда нельзя ставить на столик клиента ничего, что для него не предназначается. Стол для тебя не существует. Подходишь, забираешь пустые бокалы, ставишь полные. Смотри, как я делаю. Ладонь распластана, запястье слегка согнуто, локоть прижат. Поднос на уровне сердца, в центре тяжести. Вторая рука прижата к телу. Плечо чуть вперед.

Они упражнялись в пустом подземном гараже в подвалах дома Робсона. Здесь не было работающих камер, поскольку гараж протекал и им никто не пользовался. Светили немногочисленные лампы, вокруг раздавался звук падающих капель. Норберт сам был весь мокрый от пота, и у него дрожали колени, во что он не мог поверить. Задача состояла в том, чтобы подавать людям полные бокалы и забирать пустые, и носить поднос. Отнюдь не нейрохирургия. Тем временем оказалось, что это какое-то чертово ресторанное кун-фу.

Робсон расставил на круглом металлическом подносе несколько одноразовых хитиновых стаканчиков и наполнил их до половины водой из бутылки.

— Показываю, — сказал он. — Смотри внимательно. Поднимаешь поднос, ставишь на ладонь, ловишь центр тяжести и идешь. — Он двинулся через парковку, шагая по нарисованной на полу линии, словно на показе мод. — До конца этой линии, а потом разворот, и возвращаешься тем же путем. Все время ровно.

— Вы подаете людям напитки в одноразовых стаканчиках? — кисло спросил Норберт.

— Обалдел, что ли? Дам тебе бокалы, как только чему-то научишься. И заплатишь за каждый разбитый.

Добравшись до конца линии, он развернулся назад, и поднос плавно, как на конвейере, проехал вокруг него. Затем Робсон крутанул рукой, перемещая поднос под своим плечом, взмахнул им над головой и выставил перед собой в той же самой позиции. Ни один стаканчик не сдвинулся даже на миллиметр, и не пролилось ни капли воды.

Норберт взглянул на покрытый влажными пятнами потолок, беззвучно прося о терпении.

— Это основы, — объяснил Робсон, возвращаясь обратно; поднос двигался перед ним, устойчивый, словно палуба авианосца. — Детский сад. Без этого можешь даже не мечтать туда внедриться. Сразу же засыплешься, привлечешь внимание, и мы оба окажемся в полной заднице, — он поставил поднос на штабель поддонов. — Забирай. Это должен быть пятизвездочный сервис, мать твою. Запястье, локоть, центр тяжести. Не так… неправильно! Вот ведь курва! Собирай эти гребаные стаканчики и налей воды. Если так пойдет и дальше, сам побежишь в магазин за новой упаковкой. Вода тоже денег стоит.

— Ладно, — процедил Норберт, ставя стаканчики и доливая воды. — Поехали. Запястье… Курва!

— Ты еще будешь танцевать с полным подносом, — пообещал Робсон. — У нас впереди целая ночь. Долей. И вытри поднос.

* * *

Костюм состоял из узких черных брюк, белой рубашки из клонированного шелка со стоячим воротником и черного сюртука, застегивавшегося на бамбуковые колышки. Манжеты рубашки следовало вывернуть на рукава сюртука, что выглядело достаточно по-идиотски. К тому же оказалось, что Норберт должен выкрасить волосы в черный цвет и намазать их гелем, а также, что еще хуже, отрастить как минимум недельную щетину на подбородке и под носом.

— На хрена?

— Потому что ты должен выглядеть как Тарик Корчик. Более-менее.

Робсон показал ему бейдж — не обычный, пластиковый со встроенной голограммой, но вытравленный лазером на пластинке из золотистого металла, разукрашенный красными иероглифами с логотипом ресторана. Голограмма — небольшая, но с хорошим разрешением — изображала парня с продолговатым, как у Норберта, лицом. Геля и щетины наверняка было достаточно — при условии, что никто не станет к нему присматриваться с чересчур большим интересом.

— Я же тебе говорил, — объяснил Робсон. — Мы невидимы. Словно духи. Все должно получиться. Ты приходишь как Тарик, у тебя бэдж Тарика, ты выглядишь похоже на Тарика, так что ты и есть Тарик. Еще один гребаный пингвин, подающий напитки. Знаешь кого-нибудь, кто разбирается в гриме?

— Знаю, — подумав, ответил Норберт. — Мне нужна приличная голограмма этого Тарика. В хорошем разрешении.