Не жди, не кайся, не прощай - Сергей Зверев

– Почему нельзя? Нормальные бытовые условия, к которым нас со времен царя Гороха приучают. Делаем музычку погромче и ждем конца…

– Так нельзя, – повторил Константин. – Самоубийство, как его ни обставляй, все равно самоубийством останется. Грех.

– Грех? А зрения меня лишить – не грех?

– Испытания, – заговорил Константин, страдая от собственной фальшивой приторности, – посылаются нам свыше, чтобы…

Речь не задалась.

– Пошел ты на луг со своими проповедями, – отмахнулся Вадик. – Тоже мне, святой выискался.

– Не святой, – потупился Константин.

– А коли так, то давай прощаться. Когда уходить будешь, не буди. Я спать завалюсь, чтобы ты душеспасительных бесед проводить со мной не вздумал.

Задержав протянутую ладонь в своей пятерне, Рощин попросил:

– Не отчаивайся, ладно? Хочешь, я дождусь, когда тебя выпишут? Вместе водочки попьем, поговорим по душам…

– Э, нет, – помотал головой Вадик. – На чужой каравай рот не разевай. – Он сердито вырвал руку и отвернулся. – Получил баксы и катись. Перо тебе в зад и попутного ветра, синяя птица.

Странное дело, но грубоватое напутствие растрогало Константина чуть ли не до слез. В чем-то слепой Вадик оказался намного сильнее многих физически крепких мужчин. Все дело было в решимости и воле. Уходя из больницы, Рощин навсегда запомнил этот урок. Это здорово помогло ему в будущем, когда он постепенно подбирался к братьям Мотылям. И, кажется, подобрался. Вплотную. Так, что осталось вцепиться мертвой хваткой в глотку первого из них…

– Сядь, – предложил Мотыль. – Разговор серьезный будет. Выпить чего-нибудь желаешь?

Поколебавшись, Константин попросил:

– Воды, если можно. Похолоднее.

– С бодуна, что ли?

– Я не употребляю.

– Чего так? Запойный?

– С этим у меня все в порядке, – сказал Константин.

– Все так говорят. – Нажав пальцем, смахивающим на волосатую сардельку, на кнопку селектора, Александр Викторович распорядился: – Карина, пусть подадут воды и чашку кофе.

– В приемной Андрей Алексеевич дожидается, – прочирикала невидимая секретарша. – Из налоговой.

– Пусть дожидается. – Мотыль отпустил кнопку и обратился к телохранителю: – Свободен, Карась. Покарауль за дверью.

«Мотыль, Карась… – подумал Константин. – Какие-то они все тут пресноводные подобрались».

– Но, Александр Викторович… – возразил было Карась.

– Пошел вон! – рявкнул Мотыль. – Я что, по два раза должен повторять?

На этот раз телохранитель не побледнел, а побагровел, только кончик носа и подбородок остались белыми. «Меняет цвет, как хамелеон, – посочувствовал бедняге Константин. – Видать, сердечно-сосудистая система не в порядке».

Делая преувеличенно широкие шаги, телохранитель пересек кабинет, распахнул дверь и едва не столкнулся с секретаршей, держащей поднос с напитками. Окончательно смешавшись, он пулей вылетел в приемную.

Пока пришедшая ему на смену Карина наливала воду и ставила чашку перед боссом, Константин разглядывал свои ногти, чтобы не пялиться на чужие ноги. Наблюдавший за ним Мотыль саркастически хмыкнул:

– Прямо святоша.

Бросив на потупившегося Константина любопытный взгляд из-под накладных ресниц, Карина направилась к выходу. Ноги на высоких каблуках она переставляла, как манекенщица на подиуме, а задом виляла сильнее, чем уличная проститутка.

– Ей целых полгода походку ставили, – похвастался Мотыль. – Ну и прочим штучкам-дрючкам обучали. Секретарша высшего разряда. Хотел бы себе такую?

– Зачем? – буркнул Константин. – Чтобы она из меня бабло, как пылесос, тянула?

– С пылесосом ты ее правильно сравнил. – Мотыль подмигнул. – Но Карина из меня не только деньги сосет.

– Меня это мало интересует.

– Хм. Впервые вижу мужика, которого эта тема не интересует… Слушай, Зорин, а может, ты…

Поднесший стакан к губам Константин посмотрел на Александра Викторовича Мотыля поверх стеклянной кромки. Вероятно, было в его взгляде нечто такое, что заставило хозяина кабинета прикусить язык. Свое предположение он так и не закончил. Поболтал серебряной ложечкой в чашке и принялся смаковать кофе.

Опорожнив стакан, Константин поставил его на стол, принял расслабленную позу и напомнил:

– Вы собирались что-то мне предложить, Александр Викторович.

– Если я тебя найму, – процедил Мотыль, – то заруби на носу раз и навсегда: не открывай рта, пока тебя об этом не попросят.

– А если экстренная необходимость? Снайпер, там, на крыше или растяжка в подъезде…

– Типун тебе на язык! – Мотыль вздрогнул и сердито отставил чашку. Уголки его рта были перепачканы коричневым, придавая его облику что-то непристойное. Облизнувшись, он уставился на Константина. – Поменьше умничай, Зорин. Ты здесь никто, и звать тебя никак, понял? Чересчур умные и болтливые мне не нужны.

Константин понял, что перегнул палку.

– Виноват, – по-военному произнес он, садясь прямо.

– Так-то лучше, – одобрительно кивнул Мотыль. – А теперь к делу. Штука в месяц тебя устроит?

– Баксов?

– Ну не тугриков же.

– В принципе устроит, – согласился Константин, – но лучше бы две.

– Полторы, – отрезал Мотыль. – И больше не торгуйся, ничем хорошим это для тебя не закончится.

– Договорились, Александр Викторович. Когда приступать?

– К чему ты приступать собрался?

– Ну, к выполнению своих обязанностей.

– А обязанности у тебя какие?

Поставленный в тупик, Константин мысленно выругал себя за нетерпеливость. Получилось, что сам поставил себя в дурацкое положение. Нужно было помалкивать и ждать, что именно предложит ему Александр Викторович.

– Обязанности телохранителя? – осторожно предположил Константин.

– С такой физиобразией? – Описав пятерней круг вокруг собственного лица, Мотыль-младший разразился хохотом, но внезапно посерьезнел, навалился жирной грудью на стол и, глядя Константину в глаза, негромко произнес: – Телохранителей у меня и без тебя хватает. Ты мне нужен для другого. Помнишь Людмилу? Ну, Люду Павлюковскую?

– Нет, – покачал головой Константин, настороженно хмурясь.

– А я тебе говорю – помнишь, – настаивал Мотыль. – Павлюковская – это ее девичья фамилия. Теперь она мою носит. Людмила Мотыль. Супруга моя.

«А ведь и верно, – пронеслось в голове Константина. – Его жену Людой зовут. И я действительно был с ней знаком. По магазинам иногда возил, покупки домой заносил. Но почему вдруг Мотыль эту тему затронул? На мелочах ловит? Думает, проговорюсь случайно?»