Эльдорадо - не награда - Алексей Лютый

Если честно, я попытался понять, чем же мезоамериканская культура так поразила моего сослуживца, но ничего впечатляющего в ней не нашел. Конечно, дома они строят добротно и одеваются живописно, но и хороших домов у нас в стране в избытке, и кучу живописных одежд на любом проспекте увидеть можно. Может, конечно, я чего-то не понимаю, но по мне Мезоамерика ничуть не более культурной, чем Древняя Греция, выглядит. А вот по поводу последней Попов восторгов почему-то никаких не высказывал. Напротив, вечно чем-то недоволен был.

Пока трактирщик, или как он тут назывался, организовывал нам ужин, Горыныч, изрядно измученный своим маскировочным костюмом, попытался избавиться от перьев. Но мой Сеня, хоть и загрустивший из-за невозможности лицезрения местного «тодеса», бдительности не потерял. Цыкнув на трехглавого мятежника, он призвал его к порядку, пригрозив лишить до конца путешествия возможности тоннами поглощать любимое лакомство – местных насекомых. Я хоть и не знаю, каким образом Сеня собирался выполнить свою угрозу – все три пасти Горынычу, что ли, здешним аналогом цемента залепить? – но летающую грозу тараканов, клопов и пауков этим обещанием напугал. Ахтармерз, что-то проворчав по поводу расовой дискриминации, наиболее распространенной среди гуманоидных видов, маскировку свою оставил в неприкосновенности.

– Слушай, ты, горелка газовая, – услышав последнюю фразу Горыныча, обиделся Жомов. – Еще раз нас гуманоидами обзовешь, будешь огонь вместо трех одной дыркой выделять. Той, что у тебя с кормы!

– Между прочим, гуманоиды – это не оскорбление, а название вида, – начал новую лекцию Ахтармерз. – Основными признаками гуманоидных существ является преимущественное хождение на двух конечностях, обычно пятипалых, наличие…

– Ну-ка, помолчи, – оборвал его Рабинович, увидев приближавшегося к столу трактирщика. – Тебе, как ручной зверушке, разговаривать не положено уметь!

От такого заявления моего хозяина Горыныч мгновенно обиделся и начал увеличиваться в размерах, грозя проломить стол, по которому он до этого с умным видом расхаживал, но Ваня мгновенно прихлопнул его ладонью и, сердито зашипев на гневного троечника, заставил вернуться к привычному объему. Я на всякий случай, чтобы не оказаться придавленным тушей Ахтармерза и обломками столешницы, если наш летающий истребитель мух не справится с обидой, выбрался из-под стола и удивленно уставился на трактирщика.

Честно говоря, удивился не я один. Дело в том, что хозяин заведения нес в руках нечто, совершенно не вяжущееся с трактирами, кабаками, барами и прочими питейными заведениями. На подносе, который ацтек разместил на голове, оставляя руки для довольно большого горшка, от которого вкусно пахло тушеным мясом, стояли странные сосуды, удивительно напомнившие мне крупные клизмы. По крайней мере, именно так они и выглядели – грушевидные сосуды, оканчивающиеся сужающимися к концу трубками. Вот уж не знаю местных порядков, но лично я здорово сомневался, что употреблять пульке из таких сосудов будет удобно. Мои менты, видимо, были того же мнения.

– Я не понял. Что это такое? – поинтересовался Ваня, ткнув пальцем в сторону подноса, который, вслед за горшком, трактирщик поставил на стол.

– Пульке, как вы и заказывали. Смею вас заверить, выпивки лучшего качества вы не найдете ни в Теночтитлане, ни в Туле, ни во всей империи ацтеков, – привычной скороговоркой залопотал трактирщик. – Может быть, в Теотиуакане и было пульке лучшего качества, но город этот давно разрушен.

– Так, это всё нам понятно, дистрибьютор хренов, – осадил его Жомов. – Что нам с этой посудой делать?

– А-а-а! Так почтенные жрецы еще ни разу не пробовали пульке? Что ж, я просто счастлив от того, что вы выбрали именно мое заведение для своего первого опыта! Смею вас заверить, именно у меня вы получите самые незабываемые ощущения, – вновь захлебнулся словами Капелькуаль. – Позвольте, я помогу вам…

Тут же схватив один из сосудов, стоявших на подносе, трактирщик пантерой метнулся к Жомову, обойдя его с тыла.

Вот уж не знаю, как Капелькуалю это удалось – может быть, Ваня просто растерялся, – но радушный хозяин заведения одним властным жестом пригнул голову омоновца к столу, другим дернул за пояс, ставя Жомова в не совсем приличную для нормального мента позу, почему-то названную людьми в честь членистоногого обитателя речных и озерных глубин, а затем попытался стянуть с омоновца штаны.

Не знаю, может быть, первые два действия Капелькуаля и остались бы безнаказанными, но рисоваться перед гражданским лицом голой задницей не согласится ни один милиционер.

Тем более такой, как Ваня Жомов. Науке неизвестно, что именно подумал о манипуляциях трактирщика омоновец, но сам Капелькуаль сообразить ничего не успел. Ваня, может, и соображал туго, но действовал зато очень уж оперативно.

Едва Жомов почувствовал, что может остаться без штанов, как мгновенно разогнулся и, не останавливая движения, крутанулся вокруг своей оси, приложив здоровенный кулачище к уху трактирщика. Тот мгновенно рухнул на пол, свалив по дороге соседний стол, что, впрочем, омоновца не удовлетворило. Решив, что за подобные оскорбления действием, которые посмел позволить себе Капелькуаль, столь легкой затрещины маловато, Ваня одним прыжком оказался рядом с поверженным трактирщиком, и еще неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Андрюша Попов не заржал как сумасшедший.

– Ты чего заходишься, кабан зажравшийся?! – перенес на него свой гнев Ваня. – По-твоему, это весело выглядит?

– Еще как, – давясь смехом, заявил криминалист, но, увидев, как наливается кровью лицо Жомова, попытался сдержаться: – Ваня, ты меня извини, но я совсем забыл сказать, что здесь принято алкоголь употреблять через клизму. Других способов аборигены, видимо, не признают.

Вот теперь пришла очередь и Сене рассмеяться. До сих пор сидевший с ошалелым лицом, мой хозяин зашелся в таком хохоте, что остальные посетители, с немым удивлением до сих пор наблюдавшие за происходящим, поспешили убраться из трактира вон, видимо опасаясь, что примчатся санитары и заберут в веселое заведение не одних только чужаков в странных нарядах, а всех посетителей вверенного Капелькуалю заведения. Попов Рабиновича поддержал, а вот омоновцу было явно не до смеха.

– Че ржете, ментяры поганые?! – завопил он, переводя взгляд с эксперта на кинолога и обратно. – Посмотрел бы я на вас, если бы вам какой-нибудь урод клизму надумал ставить.

– Ну, Ванечка, ты же больше всех выпить хотел, тебе и пробу снимать, – выдавил из себя мой хозяин. – К тому же закоренелые алкаши говорят, что через задний проход водка быстрее в организм попадает.

– Нет, с Ваней этот номер не пройдет, – поддержал Сеню Попов. – Алкоголь в первую очередь на мозг действует. А ты представь, сколько времени пульке у этого жирафа от задницы до мозга будет добираться. Да еще и неизвестно, найдет ли оно дорогу! Всё-таки через рот путь привычный, а вот из заднего прохода выпивка может и не найти то место, которое Ваня называет головой…

Я не спорю, ситуация была забавной, но развеселившиеся Попов с Рабиновичем начали явно перегибать палку. Ведь на месте Вани мог любой из них оказаться… Хотя я сомневаюсь, что тогда мои менты шутили бы меньше!.. В общем, увидев, что Жомов готов кого-нибудь из друзей придушить собственными руками, я решил, что пришло время спасать ситуацию. Грозно зарычав, я метнулся к двери, словно увидел там минимум самого Уицилопочтли. Доблестные российские милиционеры тут же прекратили веселье и резко обернулись, а я поперхнулся – накликал, называется! – в трактир входил Ачитометль, командир разгромленного нами отряда ополченцев, и двое солдат. А позади них виднелась еще целая толпа вооруженных воинов.