Он тебя проспорил - Лана Пиратова

И от этого я крепче сжимал кулаки.

Это я заставлял ее выгибаться и стонать. От моих ласк она текла так, что каждый толчок в нее сопровождался громким хлюпающим звуком. Таким порочным и таким заводящим еще больше.

Я до сих пор помню тот оргазм. Это было настолько ахуенно. Ни с одной из трахнутых на спор девок не было такого. Мой лисенок был просто лучшим. Мой.

Я знал, что Антон не называл ее так. Никогда я не слышал этого слова от него.

Поэтому был уверен, что она надолго запомнит «лисенка». Помню, как она улыбнулась в ту ночь после того, как я назвал ее так. Как будто во сне. Она лежала на боку с закрытыми глазами и нежно улыбалась.

И сейчас она все вспомнила. И от осознания этого я почувствовал, как волна возбуждения опять прокатилась по телу.

Мой лисенок.

Конечно, мне хотелось, чтобы она узнала все. Чтобы узнала, кто довел ее тогда. Антон не стеснялся делиться со мной подробностями их секса. И был недоволен, что ее приходилось долго раскачивать и что чаще всего она просто лежала, давая ему засунуть в нее.

Но я-то знаю, что он врал. Лисенок кончает так, что крышу сносит не только у нее, но и у того, кто трахает. И я хотел повтора. А не вот этого лежания с повернутой в сторону головой.

Наверное, надо было сделать сразу, как было задумано. Но, увидев ее перед собой на коленях, я уже не мог сдержаться. Мне нужна была эта разрядка. Чтобы прийти в себя. Прогнать морок.

Теперь я могу более-менее трезво думать. Если не смотреть на то, как член выходит из ее дырки и складочки снова смыкаются, закрывая от меня маленького лисенка.

Стараюсь не смотреть туда.

Лисенок торопливо натягивает юбку назад и запахивает блузку. Приподнимается и садится.

Опять поднимает на меня взгляд.

— Арман, как ты меня назвал?

— Понравилось? — спрашиваю, заправляя член в джинсы.

Хотя чувствую, что кровь опять устремляется к нему, и поэтому с трудом запихиваю его и застегиваю замок. Не сейчас.

— Мне показалось… — все еще сомневается она.

— Тебе не показалось, — смотрю на нее сверху вниз. Кладу руку на волосы и притягиваю голову к своей ноге.

Вот так я буду держать ее, когда она будет отсасывать.

Сразу же убираю ее от себя, потому что мне хочется сделать это прямо сейчас. Но знаю, что она будет плакать и умолять. А мне хочется по-другому. Так, как она делала это тогда, в гостинице. Сама. Не стесняясь своих ощущений. Проявляя инициативу.

— Собирайся, — говорю, немного отойдя от нее.

— Я могу идти? — слышу радость в ее голосе и от одного этого готов отказаться от своего плана и просто грубо засадить ей.

Удивленно смотрю на нее. Она понимает свою ошибку и опускает взгляд.

— Я отпущу тебя тогда, когда мне это захочется, — говорю прямо и жестко.

— Но Антон сказал, что только одна ночь, — она не решается поднять на меня взгляд. Так и сидит, опустив голову и говоря это в пол.

— Ночь еще даже не началась, — говорю уже мягче. — И потом, ты не хочешь получить ответ на свой вопрос?

Молчит. Знаю, что хочет, но боится услышать его. Я помогу ей преодолеть этот страх.

Подхожу и сажусь перед ней на корточки. Начинаю застегивать пуговицы на блузке. И рука сама скользит в лифчик и сжимает грудь. Лисенок ойкает. Чтобы хоть как-то успокоиться, утыкаюсь лицом ей в шею и целую голубую ниточку, бьющуюся на тонкой шее.

— Доверься мне, лисенок, — шепчу и языком провожу до подбородка.

— Вот опять, — упирается мне в плечи и немного отталкивает. — Почему ты меня так называешь?

— Потому что мне хочется называть тебя лисенком каждый раз, как я трахаю тебя. Ты того не заметила? Ты мой лисенок. Нежный и ласковый. Отзывчивый и кончающий так, что искры летят. Ведь так? Лисенок? Тебе хочется кончить?

Вижу, как ее лицо краснеет и она закусывает губу.

— Арман, скажи мне… — произносит едва слышно.

Но я накрываю ее губы своими и не даю договорить.

Опять проваливаюсь в водоворот ощущений от нашего поцелуя.

Если я сейчас же не оторвусь от нее, то опять трахну. Здесь, на диване.

Но я хочу, чтобы она запомнила эту ночь. Чтобы каждый раз, когда она будет ложиться потом с Антоном, она думала об этой ночи. О том, как Я трахнул ее. Довел ее.

— Ты хочешь знать? — спрашиваю с трудом оторвавшись от нее, но все еще почти касаясь ее лица губами.

— Не знаю… — отвечает несмело она.

Улыбаюсь. Пусть помучается. Я — то знаю, что она узнает. Обязательно узнает.

— Поехали, — говорю, помогая ей встать и поправляя юбку, не лишая себя удовольствия ущипнуть ее за зад. — Я не хочу терять время. Если ты не поторопишься, то я опять трахну тебя прямо здесь.

И она ускоряет шаг.

Значит, не хочешь, чтобы я тебя трахнул? Ну, хорошо. Посмотрим, кто будет умолять и просить дать кончить через пару часов.

Я думала все наше общение ограничится тем, что произошло только что. Он же получил что хотел. Хотя это за гранью моего понимания. Я до сих пор не верю в реальность происходящего.

Мне кажется, все происходит как будто не со мной. Не я согласилась на это. Не я позволила…

От воспоминаний сводит внизу живота. Когда Арман так резко и грубо вошёл в меня, я поняла, что все мужчины так делают.

Нет! Это неправильно сравнивать. Неправильно!

Но мысли сами, независимо от разума возвращают меня в ту ночь в гостинице, когда я впервые испытала что-то необыкновенное. Значит, Антон может быть другим. Но вот это радостное понимание сразу же омрачается тем, что я услышала тогда и сегодня.

Откуда Арман знает про это мое прозвище? Отгоняю от себя ужасные догадки. Этого не может быть. Но его фраза: «Потому что мне хочется называть тебя лисенком каждый раз, как я трахаю тебя» не дает мне покоя.

Почему его запах и шепот кажутся такими знакомыми? А еще прикосновение губ. Нет, не к губам, а к телу. Кожа как будто помнит его.

Какой-то морок, который никак не хочет отпустить меня.

— Куда мы едем, Арман? — спрашиваю уже в машине.

— Я проголодался, — отвечает он с улыбкой. — Ты забираешь слишком много сил, Лисова. Слишком много.

Вдруг у меня звонит телефон. Достаю его из сумочки и смотрю на экран. Антон. И только собираюсь ответить, но Арман выхватывает его, отключает и бросает на заднее сиденье.

— Он тебе не понадобится, — говорит, не глядя на меня.

Мы подъезжаем к какому-то зданию. Заходим. Кромешная тьма.