Где ты, любовь? - Кимберли Рей

Когда Берта уже поднималась по винтовой лестнице, она услышала фразу, брошенную Холденом Лоуренсу:

— И зачем ты так торопишься со свадьбой? Ведь вы сейчас в трауре.

— Чем быстрее это произойдет, Холден, тем лучше для всех. И вообще, если честно, я подумываю о том, чтобы отказаться от твоих услуг. Иначе, боюсь, мне придется разворачивать компанию за возвращение любви моей невесты!

Лоуренс рассмеялся, через несколько секунд рассмеялся и Холден, но их смех был таким наигранным!

— Нет, Лоуренс, так просто ты от меня не избавишься. Я не уйду отсюда, пока не буду полностью уверен в безопасности моей подопечной.

— А что тебя смущает? Есть поводы для опасений? — иронично поинтересовался Лоуренс.

— Я слишком хорошо знаю кое-что о тебе, Лоуренс.

— Теперь с помощью тетушки я могу решить…

Окончание фразы Берта не услышала, она поднялась уже слишком высоко, но и того, что достигло ее ушей, было вполне достаточно. Что-то, кроме отношений работодателя и наемного охранника, связывало Лоуренса и Холдена. Вот только что?

В эту ночь Берта спала очень плохо. По-настоящему уснуть она смогла, лишь когда небо стало сереть. Поэтому к завтраку не спустилась. И все домочадцы всерьез заволновались по поводу ее здоровья.

Берта не привыкла, что с ней обращаются как с больной, тем более что лично она не видела никаких причин для этого. Просто не выспалась. Да и приехавший доктор так же не нашел никаких отклонений в работе организма молодой женщины. Он мог рекомендовать только покой.

Теперь ее почти не выпускали из постели, а Холден появился на пороге ее комнаты раз или два, чтобы осведомиться о ее здоровье и тут же уйти. Берте было очень обидно, что он так себя с нею ведет.

Ну разве так поступают настоящие друзья! — со слезами на глазах думала она. Вот Лоуренс ухаживает за мной. Он даже завтраки сам мне носит! Читает мне, говорит со мной.

Берта запнулась в своих размышлениях. Ведь все чаше она замечала, что Лоуренс говорит не с ней, а для себя. Он даже не пытался вести диалог. Говорил почти всегда сам, а ее роль сводилась лишь к кивкам и вздохам восторга.

Состояние Берты, несмотря на хороший уход и внимание всего дома, с каждым днем становилось все хуже. Но она старалась делать вид, что начинает выздоравливать. Все потому, что однажды Лоуренс с явным неудовольствием отозвался о перспективе перенести их свадьбу из-за ее болезни.

Берта начала чаще вставать с постели, выходила в сад. Но перед глазами у нее был туман, а голова отказывалась соображать. Она могла сидеть и часами тупо смотреть на одну страницу раскрытой книги.

Иногда у нее случались приступы дикого, панического ужаса. Хорошо, что это обычно происходило ночью. Иначе бы она могла выдать себя. В такие минуты она пряталась под одеяло и не шевелилась, пока страх не уходил.

Берта полюбила ходить в картинную галерею и там долго рассматривала портреты предков Лоуренса. Она придумывала истории из их жизни, основываясь на том, что ей иногда рассказывали Ханна или Холден.

А потом Берта стала словно наяву видеть людей, которые были изображены на картинах. Прошло еще несколько дней, и они начали разговаривать с ней. В минуты просветления она понимала, что ей надо срочно обратиться к врачу, но так не хотелось расстраивать Лоуренса! Да и приступы случались не очень часто. Берта просто старалась держать себя в руках и не ходить в гостевое крыло без сопровождения. Но вскоре она все же отказалась от этого правила. Ведь у нее появились друзья, с которыми не следовало разговаривать при посторонних.

Однажды Берта вновь пошла в гостевое крыло замка. С тех пор как она начала болеть, что-то с неудержимой силой тянуло ее к этим старым заплесневелым стенам, темным картинам в позолоченных рамах.

Она уже знала по именам всех обитателей галереи, знала подробности их жизни и жизни английской аристократии тех времен. Берта уже даже не задумывалась над тем, что происходящее с ней ненормально. Ей было весело и интересно с этими давно умершими людьми. Они приняли ее в свою семью. Вот только старая графиня, прабабушка миссис Мэллори-Спенсер, часто вздыхала, глядя на Берту, и не уставала повторять: «Помни, с чего началась наша семья. Помни о проклятии рода Мэллори!».

Берта виделась с Лоуренсом и Холденом только за ужином. Но портреты предупредили ее, что не стоит им рассказывать о долгих беседах в гостевом крыле. Она предпочитала сидеть молча, уткнувшись в свою тарелку. Лоуренса это вполне устраивало, никто не отвлекал его от рассказов о себе и своих делах. А Холдену если и не нравилось ее поведение, то он просто молчал и делал вид, что не замечает происходящего с Бертой. Ханна же прекрасно видела, что молодая хозяйка замка сильно изменилась. Хотя Берта и раньше была не слишком разговорчива, теперь же добиться от нее и одного слова было невозможно. Ханна с тоской вспоминала те прекрасные вечера, которые они проводили в библиотеке, пока Лоуренс был в отъезде.

Экономка подозревала, что Берта серьезно больна, и даже сообщила о своих подозрениях Лоуренсу. Но тот только отмахнулся, успокоив Ханну не слишком правдоподобной, на ее взгляд, отговоркой, что Берта до сих пор никак не придет в себя после болезни.

Ханне казалось, что дело тут совсем в другом. Она заметила, что Берта все меньше внимания уделяет тому, что ей раньше нравилось. Она совсем забросила чтение и прогулки. Подготовка к свадьбе ее тоже не интересует. Все больше времени она проводила в гостевом крыле. И тяготилась присутствием любого, когда была в картинной галерее.

Экономке очень хотелось узнать, что же происходит в душе ее новой хозяйки, но она была слишком хорошо вышколена, чтобы приставать к Берте с личными разговорами.

В конце концов, решила Ханна, если ей захочется поговорить со мной, я всегда буду рада выслушать ее. А сейчас из-за полного безразличия Берты к собственной свадьбе у меня только прибавилось дел!

До обручения, которое должно было состояться в Мэллори-холле, оставалось меньше недели. Но Берта была все так же безучастна. Она механически, как кукла, примеряла роскошное атласное, шитое речным жемчугом платье, соглашалась со всем, что предлагала ей Ханна, даже когда ее предложения противоречили друг другу, — лишь бы примерка закончилась быстрее!

Каждый час, проведенный вне общества картин, казался ей пыткой. Берте так хотелось снова посмеяться с предком Лоуренса, который жил во времена Французской революции и лично знал Робеспьера. Или обсудить свадебный наряд с дочерью первого Лоуренса Мэллори. С самим основателем рода Берта не решалась даже поздороваться. Его портрет висел в самом конце галереи, и она предпочитала не ходить туда. Основатель рода был очень похож на своего потомка, но в его глазах проглядывали не ирония и холодность, как у Лоуренса, в них светилась жажда обладания, столь сильная, что по коже Берты тут же начинали бегать мурашки, если она случайно видела его лицо.

Все портреты были рады тому, что их род возродится и Берта будет стоять в основании нового поколения графов Мэллори. Но только старая графиня, в честь которой и была названа Тереза Мэллори-Спенсер, проявляла недовольство этой свадьбой. Она постоянно напоминала Берте о семейном проклятии. Ведь только ей удалось умереть в своей постели в здравом уме и без мук от болезни, которая никогда не будет излечена, — от старости.