Солнечный удар - Рэйчел Кейн

Ее глаза сузились в две золотые щелки.

– Отлично. Мне не понравиться, если ты допустишь, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Я думал, она подружка Дэвида. Или все-таки твоя? На самом деле я так люблю уступчивых девочек, ты же знаешь. Возможно, я сочту это интересным?.. – Он продолжал неприятно улыбаться, когда она зашипела и гордо пошла прочь.

Дверь беззвучно открылась при приближении и закрылась за ее спиной. Я пыталась прислушаться к ощущениям, которые она посылала мне, предостерегая. Но все, что я чувствовала, это огромная, почти весомая сила Патрика и темное марево его ифрита, скользившего на грани моего восприятия.

– Наконец-то одни, – сказал Санта-Клаус и выдал определенно волнующую улыбку, – не возражаешь, если мы направимся ко мне?

Квартира Патрика располагалась на Семьдесят третьей улице. Просторная и безумно дорогая, обставленная со всем размахом, какой только может обеспечить фантазия джинна в сочетании с практически неограниченными финансами.

Это было просто несчастье какое-то.

Его «офис» был лишен отпечатка индивидуальности, кругом царили обдуманно мягкие линии, квартира не имела не единого угла. Ковер цвета, который даже Рэйчел не захотела бы носить – агрессивный голубой, такой, что глазам было больно, соперничал с желтыми кожаными диванами и сияющими зелеными столиками, сделанными на заказ. Безвкусные гипсовые копии обнаженных греческих статуй, чем непристойнее, тем лучше. Также ему нравились улыбающиеся лица. Вся ванная комната была украшена ими, включая полупрозрачное сиденье на унитазе с маленькими желтыми смеющимися рожицами, плавающими внутри.

Здесь жил ну уж никак не Санта-Клаус.

Патрик направил меня в объятия бананово-желтой кожаной софы, которая оказалась гораздо более неудобной, чем это выглядело со стороны, и скрылся на кухне. Вернулся он с двумя бокалами, в которых плескалось что-то выглядящее как алкоголь, но в этом случае доза была чересчур большая. Он протянул один мне. Я поставила свой стакан на столик, и он торопливо предложил мне круглую лакированную подставку.

– Итак, – он просиял улыбкой и подтянул стул поближе, чтобы плюхнуться на него. – Значит, тебе интересно, как все это работает.

– Да, немного.

– А очень просто. – Сказал он, и сложил руки домиком под подбородком. И снова эти глаза – теплые и глубокие, как тропический океан. Обманчиво миролюбивые.

– Ты знаешь, что такое ифрит?

– Встречала одну. Она мне не понравилась.

– Значит, знаешь. – Патрик взглянул мне за спину, и я почувствовала, что-то темное и зыбкое притаилось за моим плечом. Оборачиваться я не стала.

– Она – это то, чем ты можешь стать, если не будешь все делать правильно. Она – истощенный джинн, который не способен получать энергию от мироздания и может только высасывать ее у других.

– Я думала, что так делают все джинны. Черпают энергию через кого-нибудь.

– Нет, нет. Я уже говорил тебе, чтобы ты забыла все, чему учил тебя Дэвид. – Он погрозил мне пальцем. – Я вырос во времена алхимии, поэтому объясню тебе это в алхимических терминах. Мы проводим трансмутацию сути вещей. У нас есть собственная сила, которую мы черпаем из окружающего мира, но для того, чтобы сделать нечто великое, настоящее чудо, из тех, которыми славятся джины, мы вытягиваем жизненную силу людей. Но сделать так мы можем, только если от нас это требуют.

– Ты имеешь в виду рабство.

Патрик пожал плечами.

– Я предпочитаю называть это пребыванием на службе обществу. В любом случае к подобному шагу ты пока не готова. Для начала тебе нужно научиться жить без энергетического источника в виде человека или другого джинна.

– Это то, для чего я здесь. – Я рискнула сделать маленький глоток предложенного им напитка. Bay. Отличное виски. Видимо, плохой вкус Патрика не распространялся на его вкусовые рецепторы.

– Конечно. Ты должна научиться подпитываться от всего, что вокруг тебя, изменяя его форму и поглощая избыток образующейся энергии. Мой бедный ифрит сейчас является своего рода вампиром, ворующим силы у других, но не способным поддерживать свою жизнь самостоятельно. Понятно?

Меня бросило в дрожь, но мне не хотелось, чтобы он это заметил. Поэтому я вздернула подбородок и послала Патрику долгий взгляд. Он улыбнулся.

– Расскажи мне что-нибудь о себе.

– Я предпочла бы поменьше говорить.

– Нет причин грубить мне, малышка. И, поверь, я спрашиваю не из пустого любопытства. Расскажи мне что-нибудь о себе. Что угодно.

– Мне двадцать восемь лет…

Он отверг это взмахом руки.

– Что-нибудь личное. Что-нибудь… обычно скрытое в глубине души. Например, расскажи мне что-нибудь о том, что ты любишь.

Я думала об этом несколько долгих секунд, потом сказала:

– Ральф Лоуренс, летняя коллекция этого года. Весенняя мне не понравилось, там было чересчур много пастельных тонов, а зимняя была вообще исключительно паршивой, сплошь блеклые оттенки коричневого и серого. Но этим летом он создал несколько хороших моделей, таких огненно оранжевых в сочетании с бледно красным. Впрочем, это касается только юбок. А вот брюки-капри – просто дерьмо. Там карманы. Ну, кому понравятся капри с карманами? Какая женщина в здравом уме обрадуется дополнительной ткани на бедрах?

Наступила долгая звенящая тишина. Широко раскрытые глаза Патрика выглядели пугающе. Наконец он прочистил горло и спросил:

– Что-нибудь еще из мира моды?

– О чем ты хочешь, чтобы я говорила? Щеночках? Котятах? Младенцах?

– Давай начнем с простого. Какое у тебя любимое блюдо?

Я округлила глаза.

– Шоколад.

Упс. Патрик ушел на кухню и вернулся обратно… с сахарницей. Он поставил ее передо мной. Я посмотрела на белые кристаллики.

– Хм… я не то, чтобы слишком голодна. Или это моя последняя надежда?

Он устроился в ярко-красном кресле, скрипнув кожаной обивкой.

– Нет. Преврати это в шоколад. Я тупо на него уставилась.

– Алхимия, – напомнил он мне. Он достал из вазочки леденец в серебристой оболочке, развернул его и положил его рядом с сахаром.

– Вот тебе образец. Для трансмутации. Ты должна поменять химическую формулу сахара и забрать себе получившуюся энергию. Ну и, конечно, шоколад, если хочешь.

Он запустил руку в сахарницу и вытащил горсть белых крупинок, положил их на ладонь и театрально нахмурил брови. Сахар уплотнился, потемнел и превратился в превосходную маленькую шоколадку. Он отправил ее в рот и сладостно причмокнул.

– Нет необходимости соблюдать пропорции, – сказал он, наслаждаясь шоколадом, – все зависит от того, сколько силы тебе хочется выделить в процессе. Но тебе требуется хотя бы что-то, с чем можно работать. Это обычно несложно – большинство из того, что нужно, находится рядом. Когда ты станешь достаточно опытной, то сможешь использовать любые исходные материалы, не обязательно с близкой химической формулой, но начнем мы с простого.