Краш-синдром - Сергей Недоруб

Собравшиеся здесь нулевые разных классов самовольно перекрыли Новый Арбат от Новинского до Никитского бульваров, используя несколько автобусов, дорожные заграждения и всякий хлам. Устроить из этого баррикаду было проблематично, но от голодных нулевых можно всего ожидать. Лиха беда начало, то ли еще будет.

Я беспрепятственно пробрался через вход, заметив, как небольшой отряд активистов из числа крепких игроков всякими изощренными способами мешает НПС воспользоваться улицей. Или хотя бы узнать, что происходит. В ход шли издевательские разговоры, пинки и толчки. Но в основном люди не обращали внимания. Учитывая куриную память НПС, это удивления не вызывало.

Дом в форме книжки, который, по словам Меркуцио, служил прижизненным памятником Шанталь, блистал видеороликами с невидимых проекторов. Никогда не знал, где они в Москве расположены – на противоположных домах или где-то еще. Возможно, здесь проекторы вовсе отсутствовали и весь дом представлял собой один сплошной экран. Моему Фойе до него было далековато, хотя и жить рядом с такой гигантоманией я бы не смог.

Видеоряд транслировался, похоже, с дрона, летавшего над толпой. Наверняка это не первый беспилотник такого рода. Кто-то из игроков нашел его в салонах техники или непосредственно принес версианскую копию из собственной квартиры и теперь с восторгом любовался произведенным эффектом.

У самого дома стоял передвижной помост на платформе гигантского грузовика. На нем расположилась куча колонок и усилителей, и между ними бесновалась группа незнакомых мне металлистов. Глядя на все вокруг, я даже ощутил праздник. Воистину – полотно мироздания собирается из мелочей.

Что бы я ни думал об игроках – был вынужден признать, что социум Версианы уже состоялся. Причем довольно далеко ушел от моих представлений об игре. Чтобы всем этим заняться (техникой, аппаратурой, организацией, ресурсами), нужно было это добро прежде всего найти в городе, в готовом виде. Потом притащить, настроить, запитать, заставить работать как следует и главное – не дать ничему этому сэвейдиться. А сие значило, что сейчас на Новом Арбате каждые метров пять должен был находиться игрок – живое утверждение, что Версиане не сто́ит зачищать конкретно данный источник игрового возмущения.

Похоже, что лазейку с лавиной действительно прикрыли. Или же Джек был прав и игроки в принципе не могли ее создать, не нарушив определенные правила.

Ко мне подошла совсем мелкая девчонка из тех, чьи параметры, согласно инструкции, поддерживал сиано-костюм – максимум лет двенадцать, но выглядела она еще меньше. Она несла надетый на шею деревянный поднос с кучей спичек.

– Эмпатический огонь, – сказала она.

– Что? – не понял я.

– Зажги спичку, – предложила она. – Во имя процветания Версианы.

Я не отказался – взял деревянную палочку с головкой серы на конце, чиркнул о шершавую поверхность доски. Посмотрел на сине-оранжевый огонек.

– Версиана есть истина, – проговорила девочка со спичками. – Доказательство – огонь.

– Да, анимация огня первый сорт, – согласился я. – Вы что, новая религия?

– Никакой религии, – сказала девочка сурово. – Мы за новый мировой порядок.

Задув спичку, я выбросил ее и подождал, пока она исчезнет. Выглядело так, словно игра особо не стремилась поддерживать атрибутику радикалов.

– Пафоса многовато, – сказал я. – Ты какого класса?

– Иммигрант, – ответила она. – А ты?

– Лимитчик, – представился я.

– Ага-ага, точно, – скептически хмыкнула активистка. – Заливай дальше.

– Ты не слишком мелкая для пропаганды?

– Дурак, – бросила она и скрылась в толпе, бросая обиженные взгляды.

Похоже, до нового мирового порядка Версиане все еще далеко.

Меня кто-то подергал за рукав. Я обернулся и залился краской, увидел знакомые роговые очки.

– Лизка, – проговорил я. – Привет… Эй!

Девчонка ткнула меня пухлым кулаком, затем наподдала рюкзаком по башке.

– Эй, хорош! – говорил я. – Виноват, признаю́!

– Больше не используй меня, – потребовала девчонка, хотя обиды в ее голосе уже не было. – В список попадешь.

– Какой еще список? – спросил я. – Тех, с кем ты не разговариваешь?

– Нет, вот в этот. – Лиза взяла меня за локоть снова, уже мягче, повернула к плакату, висящему на ближайшем столбе. С плаката блистали нацарапанные красным мелом незнакомые имена.

– «Дервиш, Калиостро, Салатик»… – прочитал я. – Что за чертовщина? Кто все эти люди? Это все о чем?

– Особо опасные преступники на сегодняшний день, – ответила Лиза. – Список будет обновляться.

– Даже в десятку не попал, – удивился я.

– Попадешь, если продолжишь беспределить.

– Кто тут список составляет?

– Я не знаю, – призналась Лиза. – Карты нет. Народ как-то самоорганизовывается. Зомбинет никто не отменял.

– Ты хочешь сказать, что версианцы друг с другом контачат в зомбинете, каждый раз вылезая из игры?

– Где нам еще общаться? Не у всех же мобилки, как у тебя. Кстати, не расскажешь, где раздобыть такую?

Хороший вопрос подметила Лиза. Действительно важный момент. Получится ли у меня в игровом магазине покупать шмотки для других игроков? Покупать их до того, как они сами получат первый уровень? Если в Версиане полно людей, которые верят, что хорошее отношение покупается, – это вполне себе полезное знание, ведь у меня всегда найдется товар на обмен.

Развить эту идею я не успел. Музыканты уже покинули сцену, и на нее вышла Шанталь.

Зал взревел. Пользуясь преимуществами роста, я сильнее вытянул шею, стараясь что-то рассмотреть. Сердце мое не забилось, как я мог ожидать. Почему-то присутствие Лизки попускало больше, чем любое другое, за исключением, может быть, Бурелома. Я неожиданно понял, что для Шанталь в принципе нет никакого резона скучать по мне. Вот совсем никакого.

– Привет всем, кого не видела, – прощебетала Шанталь в микрофон, взмахом руки заставляя толпу успокоиться. – Спасибо всем, что пришли. Напоминаю, что мы с вами здесь все вместе, чтобы вспомнить: игры в войнушку – это всего лишь игры. Мы здесь для того, чтобы стать лучше как личности. Мы все пришли в Версиану, потому что нам чего-то не хватало в Москве. Мы здесь получили шанс переиграть любое событие в нашей жизни. Повторить трудные эпизоды с другими решениями, посмотреть, как они могут закончиться. У нас есть уникальная возможность, которой не было у прошлых поколений за всю историю. Возможность понять, как общаться друг с другом без постороннего влияния и искусственных ограничений. Возможность побыть самими собой – или альтернативными вариациями нас. Возможность спасти мир и понять, что именно в нем достойно спасения. Я вас всех люблю. Вы замечательные!

Рев толпы перекрыл ее слова. Динамики зафонили обратным сигналом. Собственно, Шанталь могла вообще ничего не говорить – эффект был бы ровно таким же.