Мэри Поппинс для квартета - Тереза Тур

Он посмотрел на меня удивленно, словно такая простая мысль в голову ему прийти просто не могла.

— А сколько часов в сутки вы спите? — не могла не спросить я.

— Пять? Шесть? Иногда — четыре. Да, точно. Четыре.

Я покачала головой. Еще один собрат по недосыпу. Добро пожаловать в клуб.

— Распланируйте день, чтобы хотя б по шесть.

Меня одарили взглядом, полным укора. С примесью раздражения, однако.

— Я в вас верю. Вы сможете. И остальных это касается.

Иван и Артур переглянулись, спорить не стали. Кивнули.

«Соврали», — поняла я. Но пока спорить было бессмысленно. Не сейчас, когда по концерту такая запарка.

— У кого расписываем оркестровку? — спросил подошедший Сергей. — Как раз до утра успеем.

— Четыре часа хотя бы! — проворчала я.

Трудоголики посмотрели на часы и уверенно кивнули — успеем.

— У тебя? — Иван посмотрел на Сергея.

— Как в старые добрые, — Артур улыбнулся.

Кивки всех. На этом я пошла в дом, вслед за уже убежавшей Машей. Что я буду встревать в подвиг.

Инна Львовна приняла нас так, как будто мы были Робинзонами, двадцать восемь лет просидевшим на необитаемом острове и наконец вернувшемся домой.

Машка стала хвастаться ей записями, а я поняла, что просто засыпаю. И ушла.

Нет ничего проще, чем усложнить себе жизнь

(С)

Как-то под новый год меня взяло… даже не отчаяние. А какая-то тупая опустошенность. Я пришла с работы. Шесть уроков, педсовет по итогам полугодия, совещание по девятым и два частных ученика. Села в коридоре. И просто не могла шевелиться. Принеслись Машка и Клео. Испугались. А я… просто сидела. И не было сил даже снять сапоги или заплакать.

После этого я решила увольняться из школы.

Но как-то дотянула до каникул. Выспалась. Отпраздновала с Машкой и мамой новый год в Вологде. Нагулялась по городку, очаровательному и ситцевому. Еще выспалась. Еще немножко. И резко застрадала бессонницей. И острым приступом жалости к себе. До слез. До истерики.

С какой радостью я выходила на работу! Чтобы после нее прийти, упасть. И устать за день так, чтоб на мысли даже мыслей не оставалось.

А сейчас, без школы и любимых учеников. Пожалуйста. Проснулась я как по будильнику. Посмотрела на телефон. Пятнадцать минут второго. Поуговаривала себя. Повертелась. Позлилась. Получается, такой сумасшедшей как я, нагрузка по воспитанию квартета в духе героев капиталистического труда — это слишком мало. Чтобы просто устать и просто спать.

Решила почитать. Уже достала планшет. И вдруг вспомнила, что Томбасов говорил: в доме есть бассейн. Вот я же никому не помешаю, если тихонько прокрадусь, найду его. И поплаваю часок. Вода, говорят, успокаивает.

Сказано — сделано.

Да! Вода призывно заблестела под неярким электрическим светом, который включился, стоило мне войти. Бассейн был достаточно большой, метров десять. Моя мечта в течение всего учебного года, на которую не хватало ни сил, ни времени.

— О! — я просто со стоном наслаждения погрузилась в воду. Круг. Еще. И еще… Хорошо. Просто прекрасно!

— Олеся Владимировна?! — услышала я удивленное.

Вынырнула.

И уткнулась взглядом. Ой, хотела бы сказать, что в длинный мускулистые мужские ноги… Но справедливости ради должны отметить, что… не в них. Чуть выше. Обтянутое черными плавками-шортами. Оооох.

Томбасов не стал ждать, пока я там разгляжу что-то еще, внушительное и прекрасное, а просто рыбкой прыгнул в бассейн. Замечательно так у него получилось: вошел в воду практически без брызг. Какие разнообразнейшие таланты у человека.

Доплыл до стенки, коснулся ладонями, перевернулся, ловко как. И поплыл обратно.

Поймала себя на том, что взгляд не могу отвести. И что это такое? Давлю тяжкий вздох. Олесяяяяя. Бассейн. Люди просто плавают тут. Хоть и пересеклись посреди ночи.

Его плечи мерно бугрятся, поднимаясь над водой. Лицо сосредоточенное- сосредоточенное. Я слежу за ним, как завороженная. Сердце колотиться. Ох, ну не дура ли?

Хозяин изволил пожаловать. Хо-зя-ин. Надо просто успокоиться и объяснить себе это. И что ж Томбасову не спится. И вообще — что он тут делает? На репетиционной базе. Не дома?

Он подплывает ко мне, замершей у бортика, и тихо говорит:

— Вернулся чуть раньше.

Мне нравится это «чуть». Уезжал на неделю, вернулся на третий день. И сразу проверить, как мы тут. Не с самолета ли принесся?

Хриплый голос, сверкающие карие глаза. Мощное подкачанное тело. Капли воды скользят по коже… Ночь. Глубокая. С ума сойти, насколько все искушающе. И… нужно мне или нет?

Я неожиданно для самой себя поднимаю глаза и смотрю прямо в его. Вижу там бурю, что грозит захватить меня и утащить за собой. Бурю, что манит за собой, обещая страсть и блаженство. Мужчина не делает шага, что разделяет нас. Не нависает. Не подавляет. Он смотрит на меня и ждет.

Что я решу. Сделаю ли шаг вперед? Или просто качнусь навстречу, можно даже сделать вид, что будто бы случайно. Я ведь жажду, до дрожи жажду почувствовать крепкие руки на своих плечах, дающие иллюзию защиты и опоры? Я ведь так хочу, чтобы меня обняли и позволили забыть обо всем. Хотя бы до утра, которые наступит слишком быстро. Рискну. Или нет. Буду себя ругать за то, что не сделала, но останусь с сердцем, которое не придется снова собирать из мелких кусочков рассыпавшегося пазла?

Я покачала головой. И поплыла к лестнице, что была в другом конце бассейна.

Нет уж. Не надо. Не хочу.

— Я просто не смог оставаться дома. С тишиной. Простите, — донеслось мне в спину.

— Надеюсь, у вас все в порядке? — любезно поинтересовалась я, выбираясь из бассейна. Завернулась в полотенце — и почувствовала себя увереннее.

— Да. Спасибо. Скажите, а кто?

Я удивленно посмотрела на Томбасова, который не сдвинулся с места.

— В каком смысле «кто»? — переспросила я.

— Из парней, — на его лице отразилось что-то непонятное. Злость что ли?

Я продолжила просто смотреть. Ему надо что-то спросить — вот пусть и изъясняется нормально.

— Из парней кто понравился.

— Все, — я с неумением посмотрела на Олега Викторовича. Выспаться бы ему, а не по бассейнам плавать, да меня смущать.

Взгляд его становится грозовым.

— У меня странные чувства к этим четверым, — против воли я начинаю улыбаться. — Трое — мои ровесники, один и вовсе старше. А я отношусь к ним как к мальчишкам из моего восьмого.