Управление общим. Эволюция институций коллективного действия - Элинор Остром

делается оценка для покрытия расходов на деятельность летом) с праздниками — еще один способ сокращения некоторых расходов, связанных с коммунальным менеджментом.

В последнее время стоимость труда значительно возросла, что обусловило внешние изменения во многих швейцарских деревнях. Институции общей собственности также изменяются, отражая изменения внешних факторов. Деревни, которые полагаются на единогласное решение для изменения норм для институций их общей собственности, не подстраиваются так быстро, как те, которые полагаются на неконсенсусные правила изменения их процедур.

Деревни Хирано, Нагаике и Яманока в Японии

В Японии обширные общинные земли существовали и регулировались местными сельскими институциями на протяжении веков. В своем важном исследовании традиционных общинных земель в Японии Маргарет А. МакКин (Margaret A. McKean, 1986) так оценивает земли: около 12 млн га лесов и горных некультивируемых лугов, которые поддерживались и управлялись тысячами сельских поселений в период Токугава (1600–1867), и около 3 млн га — земли, которыми так же управляют и сегодня. Хотя во многих селах последнее время общинные земли продаются, сдаются в аренду или распределяются, МакКин (McKean, 1986, p. 534) указывает, что она «…еще не обнаружила примеров общинных земель, которые пострадали от разрушения окружающей среды за то время, пока они оставались общинными» (McKean, 1982)[71].

МакКин провела как общий обзор развития права собственности в Японии, так и конкретное исследование норм, механизмов контроля и санкций, которые используются в трех японских деревнях — хира-но, Нагаике и Яманока — для регулирования общинной собственности. Природные условия в деревнях, изученных МакКин, удивительно схожи с Тёрбелем. Деревни расположены на крутых горах, где выделяется много различных типов микроклимата. Крестьяне обрабатывают свои собственные земли, выращивая рис и огородные овощи, а также разводят лошадей. С общинных земель в японии получают много видов ценной лесной продукции, включая древесину, солому для кровель и циновок, различные виды кормов для скота и засохшие деревья на удобрения, дрова и уголь. Земли, находящиеся в общинном владении, соответствуют вышеприведенным пяти условиям, которые, как считает Неттинг, способствуют их пребыванию именно в общинной, а не в частной собственности.

Каждое село когда-то управлялось собраниями, которые были уполномочены принимать решения. Эти собрания, как правило, состояли из глав всех домохозяйств. Особенности избирательных прав варьировались от одной деревни к другой. Эти права базировались на праве землепользования, налоговых обязательствах или праве собственности на землю. В некоторых селах почти все домашние хозяйства имели избирательные права и права на использование общинного имущества[72]. В других селах эти права были гораздо уже (McKean, 1986, p. 551; Troost, 1985).

Право собственности на необрабатываемые земли вблизи сел передавалось от императорского двора в села через несколько промежуточных этапов, связанных с земельными распорядителями и местными самураями. Национальным кадастровым обследованием, которое было проведено в конце XVI века во время земельной реформы, было установлено, что «…местным крестьянам, которые обрабатывали земли, принадлежало большинство прав, которые мы сегодня считаем „правом собственности“» (McKean, 1986, p. 537). Ранее владельцы крупных поместий нанимали агентов в разных селах и уполномачива-ли их регулировать доступ к необрабатываемым землям. Когда села утвердили свои права на эти земли, было проведено четкое разделение, какие земли частные, а какие — общинные. Они считали, что общинными землями следует управлять так, чтобы они служили долгосрочным интересам крестьян, чье благосостояние зависело от этих земель.

В традиционных японских селах наименьшей единицей учета была отдельная семья, но kumi, состоявшие из нескольких домохозяйств, тоже часто использовались как единица бухгалтерского учета и распределения юнитов, связанных с общинным имуществом. Каждое село состояло из тщательно зарегистрированного определенного количества домохозяйств. Домохозяйства не могли разделяться на несколько домохозяйств, не имея разрешения села. Права доступа к общинной земле предоставлялись только домохозяйствам, а не отдельным лицам. Итак, домохозяйства с многими членами имели не преимущества, а наоборот — испытывали значительные трудности в доступе к общинному имуществу. Рост численности населения был крайне низким (0,025 % в период 1721–1846), а следовательно, отношения собственности в селах были стабильными (McKean, 1986, p. 552).

В дополнение к размежеванию правового статуса всех земель сельские собрания разрабатывали подробные правила, которые определяли, сколько продукции от общего имущества может присвоить каждое домохозяйство и при каких условиях. Эти правила, так же, как и в Швейцарии, были разработаны специально для конкретных условий, в частности, для экономической роли, которую различные продукты леса играли в местной экономике, а также для сведения к минимуму затрат на проведение мониторинга трудовых вкладов, присвоения ресурсных юнитов и соблюдения норм. Староста деревни обычно отвечал за определение даты, когда можно начинать присвоение определенного продукта. Для растений, которых было достаточно, дата выбиралась просто: с учетом того, чтобы растения созрели и могли размножаться самостоятельно. Количество собранного не ограничивалось. Для дефицитных продуктов применялись различные правила сбора. Приведем в качестве примера правила распределения зимнего корма для скота из закрытого резерва в одном из сел:

…для каждого kumi назначается зона согласно ежегодной ротационной схемы, и каждое домохозяйство посылает одного и только одного взрослого. В назначенный день каждый представитель прибывает в назначенную для его kumi зону для заготовки корма на зиму и ждет сигнала храмового колокола как сигнала к началу работ. Поскольку трава скашивается большими серпами и было бы опасно, чтобы люди, рассредоточенные неравномерно вокруг зоны kumi, размахивали серпами во все стороны, то люди каждой kumi выстраивались вместе на одном конце своей зоны и направлялись к другому концу, двигаясь в ногу, как большая сельскохозяйственная команда. Трава оставалась сохнуть… а затем по два представителя от каждого домохозяйства приходили на общинное поле увязывать траву в ровные снопы. Сено для каждого kumi группировалось вместе, а затем делилось на части по количеству домохозяйств. Каждое домохозяйство впоследствии получало свою долю с помощью лотереи.

(McKean, 1986, p. 556–557)

Крестьяне должны были выполнять коллективные работы для укрепления и поддержания доходности общинного имущества, например, ежегодное сжигание или выборочную рубку древесины или соломы. Каждое домохозяйство брало на себя обязательство выполнять свою долю этих работ:

Существовали правила в письменном виде об обязанности каждого домохозяйства выполнять свою долю коллективного труда для поддержания общинного имущества — проведение ежегодных выжиганий (заключающееся в заблаговременной прорубке 9-футовых просек, внимательном слежении за пламенем, противопожарных мероприятиях, если огонь выходит из просеки), отчет о вырубленном или выборочная рубка древесины или соломы. Велись подсчеты трудового вклада каждого, чтобы убедиться, что ни одно домохозяйство не уклонялось незаметно от своих обязанностей. Только болезнь, семейная трагедия или отсутствие трудоспособных взрослых, чья работа могла быть задействована для выполнения обычных хозяйственных обязанностей, признавались уважительными причинами для неучастия