Серебряная ведьма - Пола Брекстон

Тильда с изумлением смотрит на собаку, потом улыбается, качая головой.

– Ты очень, очень странная собака, тебе это известно? Пошли, вероятно, дома еще осталось что-то съестное, подходящее на завтрак.

Тильда

Позднее в этот же день температура резко падает. После вызвавшего у Тильды чувство бессилия сеанса работы в студии, во время которого ничего не клеилось, она делит с Чертополошкой последнюю банку куриного супа, и они уходят в гостиную. Тильда подбрасывает в камин дрова, гадая, на сколько дней хватит запаса поленьев, чтобы топить дровяные печи, если центральное отопление по-прежнему не будет работать. Она снимает с маленького диванчика подушки и садится на коврик перед камином, придвинувшись как можно ближе к потрескивающему пламени, а Чертополошка сворачивается клубком у нее под боком. Тильда зажгла парафиновый фонарь «летучая мышь» – от него идет сильный запах, но свет недостаточно ярок и ровен, чтобы можно было читать. Но тут ей пришла в голову спасительная мысль, и, перерыв коробку со снаряжением для пеших походов, Тильда отыскала налобный фонарь. Она вставила в него новые батарейки, надела, приладив максимально удобно, и теперь его узкого яркого луча как раз хватает, чтобы осветить страницу. Устроившись, Тильда начинает медленно листать одну из книг, которые дал профессор Уильямс.

Она быстро знакомится с образцами кельтских плетеных орнаментов. Оказывается, существовало несколько стандартных узоров, которые сочетались различными способами. В рисунки часто вплетаются стилизованные изображения животных, птиц и цветов, причем головы и тела животных и птиц всегда удлинены, а глаза – пристальны и зорки.

Да, именно такие узоры мне и нужны. Они будут хорошо смотреться на горшках. Особенно, я думаю, животные.

Но час уже поздний, и в гостиной слишком темно, чтобы пытаться делать наброски, – Тильда кладет просмотренную книгу на пол и открывает другую. Несколько секунд она листает страницы, но они все покрыты убористым текстом, повествующим об истории озера и его окрестностей. Тильда чувствует: сегодня ей не под силу это прочесть. Она понимает, что в этой тяжеловесной прозе наверняка скрыты поражающие воображение факты, но она не в том настроении, чтобы вчитываться в нее.

Третью книгу профессор выбрал, когда Тильда собиралась уходить, и у нее только сейчас появляется возможность взглянуть на заглавие. Она вслух читает его Чертополошке:

– «Мифы и легенды Ллин Сайфаддан». Хм, что скажешь, девочка? Может быть, эта книжка ответит мне на пару вопросов?

Тильда узнает старинное валлийское название озера Ллангорс. Переплет издает тихий скрип, когда она открывает книгу. Та иллюстрирована немного нечеткими черно-белыми гравюрами, изображающими дев с развевающимися волосами, темноглазых мужчин, сидящих на конях, и одно донельзя странное животное. Прочитав в конце книги относящееся к гравюре название, Тильда объясняет своей ни на что не жалующейся слушательнице:

– Это Аванк. Жуткое на вид существо. Нечто среднее между драконом и лох-несским чудовищем. Так-так! Выходит, у нашего озера есть свой собственный динозавр.

Читая дальше, Тильда узнает, что вокруг Аванк существует несколько легенд. Одни повествуют о ней как о добром, но не понятом людьми существе, в других она изображается в менее благоприятном свете. По одной из легенд, чудище, которое могло ходить по берегу озера, было вызвано из подводного убежища храброй молодой девой, жившей в деревне. Она пела ему, и, внимая песне, оно положило голову ей на колени, после чего местные мужчины смогли его поймать. Затем чудище, по одной версии, переселили в другое, более далекое озеро, где оно уже не могло пожирать крестьянских коров, а по другой – убили. Тильда проводит кончиками пальцев по самому большому изображению чудища, на котором у того есть чешуя, длинная гибкая шея и огромные глаза. Хотя на первый взгляд оно кажется пугающим, Тильда решает, что Аванк на самом деле было добрым созданием, не имевшим ни жутких зубов, ни когтей и, вероятно, стремящимся спокойно и мирно жить в чистых глубоких водах озера. Она ловит себя на мысли, что, скорее всего, чудище действительно существовало, но это ее не удивляет.

А почему бы и нет? Если магия и впрямь возможна, если существуют призраки, видения… почему бы не существовать и фантастическим животным? Интересно, какие еще существа живут в глубине этих древних вод?

Со вздохом Тильда отдает себе отчет: книга не дала ей ни одного ответа, а только задала еще больше вопросов. А Тильде известны только два подхода к решению возникающих проблем.

Надо либо бегать, либо работать. В последнее время я много бегала, но проделала совсем мало работы.

– Ну что ж, Чертополошка. – Она захлопывает пыльную книгу. – Отныне мы займемся работой.

Следующие пять дней Тильда работает в студии, надев несколько слоев утепленного белья и шерстяных вещей. За окном стоит мороз, и озябшие руки кажутся ей неловкими в митенках. В конце концов ей удается впасть в то близкое к медитации состояние, к которому стремится каждый художник, состоянию, в котором любой набросок, любое вылепленное из глины готовое изделие все больше и больше приближается к идеалу. С каждым разом она все ближе подбирается к совершенству, к которому страстно стремится и которое то и дело на мгновение предстает перед ее мысленным взором. Снова и снова Тильда рисует древние замысловатые орнаменты кельтов. Она начинает с изображений собак, потом переходит на птиц, позже в узоры молчаливо вплетаются зайцы. На гончарном круге она мастерит огромные луковицеобразные горшки, и каждый из них получается неповторимым и прекрасным в своей первобытной красоте. На их бока она тонкими полосками налепляет плетеный орнамент – узор рельефно выступает и в то же время кажется единым целым с остальной поверхностью, словно вырастая из нее. Дни идут, и постепенно студия наполняется изделиями благородных форм, украшенными затейливыми символичными узорами.

Вдохновенный труд грех прерывать прозой жизни, такой, как отдых или еда, – привычные ритмы, из которых прежде состоял день, медленно уходят в прошлое. Тильда больше не утруждает себя готовкой из уменьшающего запаса продуктов и просто перекусывает тем, что можно съесть сразу, не забывая, впрочем, найти что-нибудь для своей многострадальной собаки. Она больше не ложится спать в постель – просто дремлет в кресле в студии или отдыхает в спальном мешке перед камином вместе с Чертополошкой. Она не моется, не расчесывает волос и даже бросила бегать. Сейчас для нее существует только творчество, созидание, и она предпочитает ни на минуту его не прерывать. Ибо вдохновение капризно, оно легко ускользает и может покинуть в любой момент. Тильда чувствует нечто близкое к панике, когда осознает, что не может работать дальше. Ее отказ от планирования жизни, нежелание посмотреть в лицо произошедшим с нею переменам и то воздействие, которые они оказали на быт, – все это вместе взятое заставляет ее прекратить работу. Следующие шаги – практическое применение глазурей, которые, по ее замыслу, должны покрыть горшки, и сам обжиг. Но у Тильды по-прежнему нет электропитания для обжиговой печи.