Бабочки Креза. Камень богини любви - Елена Арсеньева

Но разве его совет — бежать, ждать у камня — относился к ней? Она представления не имеет ни о каком камне. Наверное, Гектор кричал Наталье, она-то прекрасно знает все окрестности.

Конечно, о ком ему еще заботиться, как не о Наталье!

Можно было только удивляться, что сейчас, на краю смертельной опасности, находясь на волоске, по сути дела, от гибели, Аглая еще была способна на такую ерунду, как ревность, причем ревность лютую, до слез.

Ну вот ревновала. Ревновала и плакала…

Зло вытерев глаза, Аглая дернула за планку, выбралась из тайника в шкаф, выскочила наружу.

Вовремя! Снизу по лестнице уже поднимались, пыхтя и топоча. А что будет, если второй шкаф не откроется?

Он открылся. Господи, сколько тут всякого барахла навалено! Понятно — для маскировки. Аглая продралась через какие-то узлы, некоторое время с ужасом шарила по задней стенке. Она не сдвигалась! И внезапно, когда Аглаю уже в жар бросило от страха, с легкостью отошла.

Девушка шмыгнула в щель и оказалась почти в таком же тайнике, как первый, только еще уже, явно рассчитанном на одного человека. Подгребла повыше узлы в шкафу и старательно задвинула стенку. Осмотрелась. Так, под ногами — люк, как и говорил Гектор. Оттолкнула крышку ногой и увидела глубокое отверстие, словно в колодец заглянула. Некогда было раздумывать — возбужденные крики слышались уже в комнате.

«Как в воду, солдатиком…» — вспомнила Аглая — и шагнула вниз.

Неизвестно, чего Аглая ждала, только не того, что полет так быстро закончится. Чудом вспомнила совет Гектора поджать ноги, и как только подогнула колени, так сразу ощутила толчок снизу, от которого завалилась на бок и упала во что-то мягкое и немножко колючее. Сильно пахло сеном. Да она упала в мешки, набитые сеном! Гектор правду сказал: здесь и впрямь невозможно ушибиться.

Она поднялась и ощупала стены. Гектор говорил: как спрыгнешь, потом сразу налево, там довольно длинный ход, чуть ли не к обрыву над Окой.

Гектор говорил, что будет довольно длинный ход, а обнаружился наконец очень длинный лаз. Аглая ползла долго, и ей в сырой земле стало даже жарко, а конца пути не было видно в самом полном смысле слова. Но вдруг воздух стал мягче, сумрак словно бы потеплел и поредел. Впереди забрезжил свет, и Аглая довольно скоро выбралась на косогор, густо заросший высокой, чуть пожухлой травой.

Внизу лежала сизая река, правее впереди открывалась Стрелка, поблескивали купола храма Александра Невского. Ни души вокруг. Везде дикие, заброшенные, пустынные поля, изредка украшенные зарослями дубняка или боярышника да остатками садов.

Куда же теперь идти? На всякий случай Аглая внимательней посмотрела по сторонам — никакого камня и в помине нет. Тяжело, разочарованно вздохнула — точно, не ей назначал встречу Гектор, на судьбу Аглаи ему было наплевать. А ведь она спасла ему жизнь своими выстрелами!

Нет, зря она так. Гектор подсказал ей путь к спасению, надеялся, что у нее хватит ума его советом воспользоваться. Она и воспользовалась. Так что благодарить его нужно, а не винить.

А что толку благодарить? Они все равно больше никогда не увидятся…

Ветер с Оки шевелил и перебирал траву. А почему вон там, сбоку, трава примята сильнее, чем в других местах? Едва заметная тропинка!

Путь вел к рощице в небольшой ложбине. Здесь совсем не было ветра, осеннее солнце пригревало так ласково, что Аглае захотелось отдохнуть и понежиться под его лучами. И вообще — надо было подумать, что делать дальше. Ну вернется она в город, а там? Снова к доктору Лазареву идти — в кухарки наниматься?

Усмехнувшись, Аглая рассеянно опустилась на какой-то плоский камень, вросший в землю.

Камень? Да нет, она ведь случайно на него наткнулась, не может быть, чтобы он был тем самым, о котором крикнул Гектор. И все же она с надеждой огляделась, а потом и вскочила, заслышав топот копыт.

Гнедой конь… Тот самый гнедой конь! И всадник… Гектор!

Она ринулась вперед, потом остановилась, прижав руки к груди. Не верила глазам, не знала, что делать, боялась своего острого желания кинуться к нему на шею. Он спешился, забросил поводья на куст. Конь опустил голову к траве, бока его тяжело вздымались.

Гектор шел к Аглае медленно. Лицо его было отрешенным, почти равнодушным. Он словно сдавался в плен, беспощадный плен тому необоримому, что влекло его вперед. И Аглая тоже почувствовала себя безвольной и обреченной, когда вскинула руки, чтобы обнять его, когда приблизила губы к его губам.

Они целовались, как безумные, как умирающие от жажды. Не то стоны, не то рычание рвалось из его груди. Аглая не противилась его поцелуям, его грубости и нежности, его неудержимой, словно бы пьяной страсти. Закрыла глаза — и как будто ураганным ветром ее понесло, повалило, ударило о землю, превратило в неведомое, бездумное существо, живущее только алчным желанием и утолением его. И земляное ложе нежило, баюкало, укачивало их неистово сплетенные тела.

* * *

— Это вы Алёна Дмитриева? — недоверчиво спросил мужской голос в трубке. — Писательница? Правда вы?

Алёна вздохнула. Она уже привыкла к тому, что внешность ее производила очень странное впечатление. Услышав, что она пишет книги, причем детективы, люди, как правило, реагировали весьма непосредственно, а именно восклицали:

— Быть того не может!

Алёна уже и перестала размышлять о том, выглядит ли она всего лишь легкомысленно или вовсе глупо. Но голос ее вроде бы звучит достаточно интеллектуально… Откуда же сейчас такая недоверчивость у собеседника? И вообще, странный человек: набирал ведь телефон Алёны Дмитриевой, а теперь удивляется, что отвечает как раз она…

— Очень может быть, что я вас разочарую, — с ехидной любезностью заговорила Алёна, — но я и есть Алёна Дмитриева. Писательница. Да.

— Очень рад! — произнес мужчина весьма воодушевленно. — А скажите, это вы…

Он сделал крохотную паузу, и Алёна усмехнулась, убежденная, что он сейчас спросит: «Это вы написали…» — и назовет пару из бессчетного количества романов и романчиков, принадлежавших перу неутомимой беллетристки Алёны Дмитриевой. Однако мужчина снова ее удивил:

— Это вы были позавчера в гостинице «Октябрьская» и застряли в лифте?

«Боже ты мой! — испугалась Алёна, вспомнив, как истерически колотила ногами в двери злополучного лифта. — Неужели я там что-нибудь сломала и мне намерены предъявить иск?!»

Вот только иска ей сейчас не хватало, при практически пустом кармане-то…

Она уже представила себе, какую речь произнесет на суде в ее защиту подруга Инна, адвокат по гражданским делам (надо знать, с кем дружить, люди добрые!), когда мужчина сказал:

— Ну так вы потеряли там один листочек. А я его подобрал. И готов вернуть, если это что-то нужное.

Какой еще листочек?! Ах, листочек… Не тот ли самый, хищение которого пыталась приписать Алёне мадам Каверина? Ну конечно, как же ей сразу в голову не пришло, что бумажка просто выпала из конверта, когда Алёна шарилась там в темноте!