Свинцовая совесть - Владимир Колычев

– Не верю я в эту историю, – горько вздохнул Глеб. – Все у нас по-настоящему было… Хотя это уже не имеет значения.

– Она с тобой, майор, была, но вместе с тем и не с тобой. А тут Свиридов подвернулся, он мужик холостой, при деньгах, а у тебя ни кола ни двора… В общем, чем-то он ее взял. И теперь вертит ею, как хочет… Но, в принципе, если мы на нее давить не будем, то показания против тебя она точно не даст. Не хочет она тебя до конца сдавать. Да и я не стану тебя топить…

– Если я тебе, капитан, не нравлюсь, то помогать мне просто так ты не станешь, я правильно тебя понимаю? – Глеб внимательно посмотрел на оперативника.

– Правильно ты меня понимаешь. Ты должен исчезнуть.

– В смысле?

– Ты должен исчезнуть из города. Я не знаю, куда ты поедешь, к себе в часть, в Чечню, в санаторий, я знаю только то, что в Черноземске ты быть не должен.

– Почему?

– Потому… Я могу тебе помочь, но с тебя возьмут подписку о невыезде, а меня это не устраивает, – Зубарев смотрел на Глеба пристально и сурово.

– Тебя не устраивает?

– Да, меня… Я не хочу, чтобы ты встречался с Вероникой, – через силу, как показалось ему, выдавил капитан.

– Почему?

– Потому что она тебя ненавидит…

– Это ее я право, – пожал плечами Дробов.

Как-то не очень убедительно выглядел Зубарев. И это его заявление о том, что Вероника его ненавидит, фальшивое. Ревнует он к нему Веронику, и, похоже, не убедить его в том, что напрасно.

– Ее право – рассказать, как ты убивал людей. Они хоть и бандиты, но граждане Российской Федерации.

– Таких граждан я в Чечне знаешь сколько насмотрелся.

– Вот и поезжай в свою Чечню!

– С удовольствием.

– Да, насчет подписки о невыезде. Я не всесильный, так что без помощи твоего начальства не обойтись, – Зубарев неловко поскреб пальцами себя по коленке.

Ногти у него давно не стрижены, грязь под ними темно-серая. Внешняя неопрятность, как правило, отражает нечистую внутреннюю сущность. Может, и не ко всем это относится, но к Зубареву, похоже, напрямую. Вряд ли он последняя сволочь, но Глеб не уверен был в том, что захотел бы пойти с ним в разведку.

– Пусть твое начальство подключится, перед нашим начальством похлопочет. Я так понимаю, люди там уважаемые, заслуженные, им навстречу пойдут.

– Хорошо, я свяжусь со своим начальством, – кивнул Глеб. – Если предоставишь возможность.

– Будет возможность…

– Я смотрю, тебе не терпится выпроводить меня.

– Не хочу, чтобы Вероника с тобой встречалась. Боюсь, что злиться она будет, как бы в прокуратуру не пошла, не рассказала, как ты самосуд учинил…

– Не о том ты думаешь, капитан, – усмехнулся Глеб. Он вдруг вспомнил, как Вероника просила его избавить ее от Свирида. – Думать нужно о том, как ей дальше жить. Свирид жив, его будут судить за убийство. И посадят, если Вероника даст показания. А если не даст, то не посадят, так я понимаю?

– Это уже не твое дело, – хмуро глянул на Глеба капитан.

– Конечно, это уже твое дело. Вопрос: как ты с ним справишься? Один раз осечка уже была…

– Больше осечек не случится.

– Хотелось бы на это надеяться.

– Я знаю, что делать. Поверь, с Вероникой все будет в порядке.

– Надеюсь…

– Да, и еще. Ты никому не должен говорить, что произошло с Вероникой. Ну, ты меня понимаешь… Дурная слава нам не нужна.

– А не было ничего, капитан. Я не знаю, что там тебе Вероника наплела, но ничего с ней не было. Бандиты только собирались ее изнасиловать, когда я появился…

– Хотелось бы, чтобы так и было, – невесело усмехнулся Зубарев. – Но случилось все по-другому… И все-таки, уезжай отсюда, майор…

– С удовольствием.

Глеб не кривил душой. Ничего не держало его здесь, в Черноземске. Ольга его предала, а Вероника, по сути, случайный человек, и никаких планов насчет нее он даже и не собирался строить. Единственное, чего хотелось – это уберечь девушку от Свирида, но ведь у нее теперь есть свой защитник, причем ревностный и упорный. Может, и сомневался Глеб насчет возможностей Зубарева, но бодаться с ним из-за Вероники он не станет.

А то, что не сложилось у него с теплой спокойной жизнью, так это не беда. Ничто не держит его в Черноземске, и если есть возможность убраться отсюда, он не должен ее упускать…

Груженная чемоданами тележка ехала тяжело, медленно, но почти бесшумно, зато другая, пустая, звонко тарахтела по неровностям потрескавшегося асфальта. Одна тележка держала путь к поезду, другая, уже разгруженная, катилась к зданию вокзала. Не все пользуются услугами носильщиков, большинство людей несут свои вещи сами. Суета на перроне, громкоговоритель гулким эхом разносит весть о скором отправлении пассажирского состава, но, в общем, спокойно все, не слышны окрики конвойных, не лают караульные собаки, и заключенные на перроне в кругу на корточках не сидят. А ведь Глеб мог быть свидетелем такой сцены, верней, непосредственным ее участником. Сидеть бы ему сейчас в тюрьме – в ожидании суда и этапа, если бы следствие не приняло липовую версию о происхождении найденного при нем оружия. И старший лейтенант Самойлов мог бы обвинить Глеба в сопротивлении при задержании. Ну а капитан Зубарев мог бы раздуть историю с убийством бандитов, сделав Глеба крайним. Но история эта спущена на тормозах, обвинение майору Дробову не предъявлено, и он может спокойно уехать в свою часть, к месту ее постоянной дислокации. Там есть свой госпиталь, неделю-другую он побудет под наблюдением врачей, потом его отправят в санаторий, после чего, если позволят врачи, можно будет приступить к исполнению своих обязанностей. Хотя, возможно, его переведут на штабную работу, но это уже частности. Главное – поскорее убраться из этого негостеприимного города.

Дробов хотел было уехать из Черноземска на своей «Ниве», но машину ему обещали вернуть лишь через неделю. Он мог бы подождать эту неделю, однако Зубарев так торопился избавиться от него, что сам купил ему билет на этот поезд. Глеб мог бы вернуться за машиной, но капитан готов сам организовать перегон машины, лишь бы только он здесь не появлялся. Что ж, если Зубарев такой дурной, пусть работает.

– Мужчина, мы уже отправляемся! – с кокетливым недовольством посмотрела на него молодая, но уже не по возрасту располневшая проводница.

– Да, конечно, – сухо отозвался он.

Будь она видной красавицей, Глеб все равно не стал бы крутить с ней роман даже при всем ее желании. Хватит с него, обжегся он в Черноземске. И если он будет устраивать свою личную жизнь, то лишь вдали от этого города.

Глеб зашел в свое пустое купе, лег на полку. Соседей у него нет и, возможно, уже не будет, потому что до отправления поезда осталось совсем немного времени. Хотя нет, кто-то идет по коридору – походка легкая, невесомая, не похоже, что человек загружен вещами. Но ведь есть люди, которые путешествуют налегке.