Ледяное сердце - Джонатан Келлерман

— Привет, — сказал я.

Робин обернулась, посмотрела на меня сквозь защитные очки, сняла маску и положила обрезанный чурбан розового дерева на верстак.

— Привет. — Она вытерла тряпкой руки.

— Только что встретился с выходящим на улицу Тимом. Он опасается, как бы я не расстроил тебя.

— А ты расстроишь?

— Возможно.

— Пойдем, я хочу пить. — Робин отбросила маску назад.

Я последовал за ней в небольшую кухоньку в тыльной стороне двухэтажной квартиры. Старые приспособления белого цвета, желтый кафель, некоторые плитки склеены. Размеры помещения были в три раза меньше новой красивой кухни, созданной по нашему с Робин проекту. Но, как и в той, здесь так же царила чистота и каждый предмет занимал свое место.

Достав кувшин с охлажденным чаем, Робин налила два стакана и отнесла их на покрытый огнеупорным пластиком стол, едва помещавшийся на кухне. Возле него было лишь два стула. Надо думать, много гостей у них не собиралось. Занимались, наверное, тем, что угощали друг друга…

— Будем здоровы, — сказала она, не проявив при этом никакой радости.

Мы выпили чаю. Робин взглянула на часы.

— Если ты занята…

— Нет, я устала. Работаю с шести часов, и мне пора прикорнуть.

В прежние дни я предложил бы ей прикорнуть вместе.

— Тогда я пойду.

— Нет. Что у тебя на уме, Алекс?

— Чайна Маранга.

— Что с ней?

— Я думал. Она и Беби-Бой. Что между ними общего.

— С Чайной? В каком смысле?

Я объяснил и перечислил основные факты по делу об убийстве Джули Киппер.

Робин побледнела.

— Думаю, что да… но есть и множество различий.

— Ты, наверное, права.

— Карьера Чайны была на подъеме. Ее записи продавались лучше, чем ожидали. Но тем не менее… Алекс, надеюсь, ты ошибаешься. Это было бы ужасно.

— Уничтожение искусства?

— Уничтожение людей искусства потому, что они на пути к успеху.

— Ну вот, я снова в своем амплуа. Приношу тебе дурные вести. — Я встал. — Я ошибался. Тим прав.

— В чем?

— Наша последняя встреча расстроила тебя. Мне следовало быть более осторожным.

— Тим пытается защитить меня. — Робин нахмурилась. — Я была расстроена, но не по твоей вине.

— Что же тебя расстроило? — Все. Состояние мира — все эти перемены. Я знаю, что мы поступили правильно, но… потом Беби-Бой. Сегодня я с ним разговариваю, а завтра его уже нет. Думаю, в то время я была особенно уязвима. Сейчас мне лучше. Разговор с тобой помог.

— Лишь до сегодняшнего дня.

— Даже сейчас.

Она взяла меня за запястье.

— Ты был там ради меня.

— Ради разнообразия.

— Со всем тем, через что мы прошли, ты все еще ждешь комплиментов? — Робин отпустила мою руку. — Сядь, — предложила она, — пожалуйста. Выпей еще чаю. Мы можем оставаться в рамках благопристойности.

Я сел.

— Беби-Бой был моим другом, — сказала Робин. — С Чайной я не имела никаких отношений. Я общалась с ней только раз, в связи с работой, и она ей не понравилась. Помнишь, как Чайна обошлась со мной?

— Обошлась с нами, — уточнил я. — Думаю, это я ей не понравился. Она все время называла меня яппи.

— Чайна вела себя отвратительно… Она очень отличалась от Беби-Боя. Он был милейшим в мире человеком и по-настоящему талантливым. А ее тело было похоронено… нет, я не понимаю этого, Алекс. Думаю, ее подхватил не тот человек, может, она не к месту раскрыла рот и поплатилась за это.

— Разумно. Чайна ушла со встречи взбешенной. А что с ее оркестром? Кто-нибудь из его состава проявлял какие-либо агрессивные наклонности?

— Эти ребята? Едва ли. Они подобны Чайне. Школьники, играющие роль детей-баловников. Да и зачем им убивать Чайну? Когда она умерла, вместе с ней умер и оркестр. А что об этом думает Майло?

— Я пока не спрашивал его.

— Так ты сначала пришел сюда?

— Ты выглядишь значительно лучше.

— Как посмотреть.

— Нет, даже Рик сказал бы, что ты проницательнее. — Я снова встал. — Спасибо и извини, что я нарушил твой биоритм. Поспи хорошенько. — Я направился к двери.

— Они очень важны, правда? — спросила она.

— Что?

— Нарушения биоритмов. Тим относится ко мне прекрасно, но иногда я ловлю себя на том, что говорю про себя что-то тебе… Как у тебя дела?

— Превосходно.

— Хорошо ли она к тебе относится?

— Да. А как Спайк?

— Как жаль, что его здесь нет. Проблемы с околозубной областью.

— Ну надо же.

— Они оставили его на ночь. Ты можешь нанести ему визит. Позвони предварительно и убедись, что кто-нибудь дома.

— Спасибо.

— О'кей. — Робин встала. — Я провожу тебя.

— В этом нет необходимости.

— Есть необходимость в том, чтобы проявить внимание. Мамино воспитание было правильным.

Она проводила меня до обочины тротуара.

— Я подумаю о Чайне еще, поспрашиваю людей. Если что-нибудь узнаю, сообщу тебе. — Она широко улыбнулась. — Эй, взгляни на меня — на детектива в юбке.

— Даже не помышляй об этом. Робин сжала мою руку.

— Алекс, ты меня не расстраивал. Ни тогда, ни сегодня.

— Большая крутая девочка?

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Я все еще такая же маленькая.

«Однажды ты завладела большим участком моего сердца», — подумал я.

— Только не для меня.

— Тебе всегда это удавалось… заставить меня чувствовать себя человеком важным. Я не уверена, что делала то же самое с тобой.

— Ну, конечно же, делала, — возразил я.

Она великолепна. Что, черт побери, случилось?

Элисон великолепна…

Я отпустил ее руку, сел в машину, завел двигатель и повернулся, чтобы махнуть Робин на прощание рукой. Но она уже вернулась в дом.

Партнер. Только этого Петре и не хватало. Но выбора у нее не было. После того как Петра отдежурила половину смены, Шулькопф вызвал ее в свой кабинет и потряс клочком бумаги перед ее лицом. Распоряжение о переводе по службе.

— Откуда? — спросила она.

— Из армии. Он новичок в нашем управлении, но у него есть хороший опыт военного следователя, поэтому не обращайтесь с ним как с несмышленышем.