Перебежчик - Фридрих Незнанский

Я промолчал. Вадим был прав, я это понимал. Но никак с этим не мог смириться.

– Теперь ты готов к разговору с ним? – спросил Вадим после затянувшегося молчания. – Соберись. Дальнейшее может принять интересный оборот. Для тебя, во всяком случае. Я имею в виду адвокатское расследование, в котором ты, не сомневаюсь, проявишь себя во всем блеске. Похоже, материалы следствия были сфальсифицированы. И нам в этом предстоит убедиться. Ибо, кроме нас, это никому не нужно.

На другое утро мне позвонил Александр Борисович и попросил срочно к нему приехать. Надо поговорить, сказал он. Войдя к нему в кабинет, я сразу обратил внимание на выражение его лица. Оно было такое, будто он в чем-то меня подозревал.

– Во-первых, я хочу вернуться к нашему прежнему разговору, – сказал Александр Борисович. – Я имею в виду возможность объединения дела об убийстве Степаняна с делом Игоря Бахметьева. Ты, конечно, не следователь прокуратуры, но я привык тебе доверять, а ситуация сложилась такая, что можно наломать дров… Сначала напомни свои доводы в пользу такого объединения.

– Бах подтверждает, что банк Степаняна принадлежит его финансово-промышленной группе, – сказал я. – И что это звенья одной цепи – убийство банкира и адвоката Колерова, а также провокация против его сына – эта история с изнасилованием.

– А поскольку дело об убийстве Степаняна взято нами в производство, мне придется объединить уже три дела в одно, – сказал Турецкий. – Так? Два убийства и дело Игоря Бахметьева, хотя последнее уже как бы закончено. Так?

– Так. А что во-вторых? – спросил я.

– Не спеши. Сначала расскажи мне о вчерашнем инциденте.

– Обыкновенная инсценировка, – сказал я. – В двух действиях. Сначала они изобразили похищение Кати. Потом, для острастки, Вадима. Чтобы ему служба медом не казалась.

Турецкий с сомнением посмотрел на меня.

– Кто они? Это Бахметьев сам так тебе сказал?

– После того, как я его разоблачил, он сразу со мной согласился, – сказал я. – Дело в том, что у него были заранее заготовлены очки для Вадима, взамен разбитых. Откуда, кстати, они могли знать, какие ему нужны очки? Откуда знали, что разобьются?

– Похоже, он тебя проверял на вшивость. Годишься ли ты, чтобы быть при нем не только семейным адвокатом, но и семейным следователем. А очки специально разбили. В свалке это – раз плюнуть…

– А история с попыткой похищения Кати? – спросил я.

– Здесь – другое. То, что ты скоро прибежишь к Кате, похитители безошибочно узнали по определителю номера, когда ты звонил ей на квартиру, а они там уже были. Все очень нарочито, тебе не кажется?

– А у вас есть объяснение поведению Бахметьева? – спросил я.

– Думаю, что во втором случае он просто присвоил себе акцию своих оппонентов? Они-то на самом деле собирались ее похитить, чтобы воздействовать на тебя. Убивать второго подряд адвоката – это уже чересчур опасный перебор.

– Зачем Бахметьев взял это на себя? – спросил я.

– Для острастки. Чтобы произвести на тебя впечатление. Чтобы вы с Вадимом веселее работали. Тем самым он показал вам свои возможности на тот случай, если сочтет ваше усердие недостаточным. А потом он наверняка сказал тебе, чтобы ты не обольщался, что впредь подобные действа могут проделать его оппоненты, не так ли?

– Верно, – выдохнул я. – В самую точку. Так и сказал.

– Словом, расклад здесь такой, – спокойно говорил Турецкий, расхаживая по кабинету. – В первый раз Катю хотели похитить враги Бахметьева, чтобы шантажировать тебя, но во второй раз, когда напали на Вадима, а потом спасли, – это уже дело рук самого Бахметьева… И не надо восхищаться моей проницательностью. Слава Грязнов мне звонил после вчерашнего инцидента и все рассказал. Мол, тут возле тебя была стрельба, мои ребята подняли труп недалеко от твоей конторы, а он оказался живой. Даже не поцарапанный. Пришлось его отпустить, оштрафовав за хулиганство в общественном месте. Хотя несостоявшийся покойник уверял, что всего лишь прохожий и оказался в этом месте случайно. По месту и по времени все совпадает. И когда я услыхал твой рассказ, мне ничего не оставалось, как связать одно с другим.

– Делать им нечего, – сказал я с досадой. – Нашли игрушки… И главное, грубо работают. Вот как с убийством этого Лехи, которое они решили повесить на меня.

– А ты не полюбопытствовал по этому поводу, когда беседовал с Бахом? – спросил, остановившись, Александр Борисович.

– Нет, – вздохнул я.

– А напрасно… Наверное, ты уверен, что это дело их рук? Я так не думаю. Это не в его характере, насколько я теперь представляю себе этого Бахметьева. Зато в характере его врагов. Они могли это сделать, чтобы рассорить тебя с ним.

Мне оставалось помалкивать, усваивая этот урок.

– Что касается очков для Вадима, – продолжал Александр Борисович свою экскурсию по лабиринтам человеческой хитрости, – то тут ты прав. Баху слишком хотелось произвести впечатление и доказать свое могущество.

– Он охотно признал, что любит пустить пыль в глаза. Но ведь угроза для Кати остается актуальной? Со стороны недругов Бахметьева? – спросил я.

– Судя по тому, что ты рассказал, да. Уже начало реализовываться то, чего они опасаются. Ведь одно дело, что обвиняемый сообщает следователю, чтобы избежать тюрьмы, и совсем другое, что он рассказывает адвокату для своего спасения.

– Просто голова кругом, – пожаловался я. – Вадим не одобрил бы меня, если бы узнал, о чем мы сейчас разговариваем.

– Теперь о том, ради чего я тебя позвал… – Турецкий вздохнул и плюхнулся в кресло. – То, что этот мальчик оказался в кабине лифта, когда там происходило насилие, еще ничего не доказывает. Слишком для этого тесное помещение. Ведь так?

– Ну да, – согласился я.

– Ты же видел этот лифт?

– Нет, – сказал я. – Как я мог его видеть, если в расследовании не участвовал?

– Может, ты об этом забыл?

Он снова подозрительно покосился на меня.

– Я-то этот лифт видел… – продолжал он. – Специально осмотрел. И тогда еще усомнился в выводах Савельева. Кабина слишком мала для того, чтобы трое могли там расправиться со своей жертвой.

– Потерпевшая сомневается в причастности Игоря, – напомнил я. – Быть может, они его затащили в кабину, чтобы потом всю вину свалить на него?

– Допустим, – не очень уверенно произнес Турецкий. – Но есть экспертиза, подтвердившая виновность Игоря Бахметьева.

– Она лишь подтвердила наличие его спермы у потерпевшей… – буркнул я. – Соучастие в изнасиловании – все-таки не совсем то же самое.

– Ты думаешь? – спросил Турецкий. – Действительно не одно и то же… Еще недавно я бы назвал это болтовней. А что, у адвокатов действительно мозги по-другому устроены? Ты это почувствовал, когда получил лицензию?