Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев

Учёты могил по соответствующим церковным приходам сохранились, но составлялись они на основании попавших в руки датчан личных документов погибших, а хоронившие не всегда владели немецким или русским языками. К моменту нашего появления на кладбищах холмики с могилами власовцев стали уже зарастать травой и постепенно исчезать с поверхности земли. Нужна была целая экспедиция архивных работников, чтобы описать всех погибших и установить их личности.

Когда майские торжества завершились, о погибших в Ютландии солдатах РОА просто-напросто забыли. Да и что тут сетовать, где искать виновных, если нашей памяти и уважения зачастую не хватает не только на предателей, но и на настоящих героев?

На востоке же Дании оставили свой след солдаты Советской армии. Дивизия генерала Ф.Ф. Короткова освобождала от немцев остров Борнхольм — самую восточную часть Дании, примечательную в основном тем, что здесь родился и жил известный пролетарский писатель Мартин Андерсен Нексе («Дитте — дитя человеческое»), имя которого теперь носит небольшой посёлок острова, и что на этом рыбачьем в основном острове ловят и по-особому коптят «бёклинга» — борнхольмскую то ли селёдку, то ли салаку.

Генерала Короткова сейчас мало кто у нас помнит, а в послевоенные годы он был хорошо известен и в Норвегии, и в Дании. Так уж получилось, что его дивизии пришлось освобождать северные районы Норвегии от горных егерей генерала Дит-ля — отборных частей германского вермахта, прославившихся успешными боевыми действиями против англичан на Крите и в Нарвике. Состоявшая на первых порах почти из одних ополченцев, дивизия Короткова первой на Карельском фронте получила звание гвардейской, первой приняла на себя удар корпуса Дитля, остановила его на подступах к Мурманску, три года на скалистых сопках тундры держала оборону, а когда пришло время наступать, первой устремилась вперёд в норвежские фьорды, десантировалась на берег у Киркенеса и освобождала губернию Финнмарк.

Сам генерал Коротков, по свидетельствам очевидцев, внешне мало походил на героя — невысокий, сухонький, безусый офицер даже не выглядел по-гвардейски. Писатель Геннадий Фиш, в прошлом фронтовой журналист, написавший несколько книг о Скандинавии, вспоминает о том, как во время наступления коротковцев он с трудом отыскал штаб их дивизии и валился с ног, когда в штаб вошёл Коротков.

— Откуда? Как дела? Устал? На, выпей и ложись спать, — приказал генерал, протягивая Фишу полный стакан водки.

— Я не пью?

— Ты что — больной? — искренне удивился генерал.

Трудно сказать, почему генерал Коротков в Дании превратился в полковника Короткова, но отлично помню, что все в посольстве и в Копенгагене называли его именно полковником. То ли из-за пристрастия к алкогольным напиткам, которым на Руси подвержены все или почти все талантливые, неординарные личности, то ли из-за строптивости и непокорности начальству, то ли ещё по каким причинам, которые в те непростые времена и придумывать не нужно было, чтобы «загнать за Можай», но на Борнхольм прославленная дивизия, вероятно, пришла с пониженным в звании начальником. Впрочем, уже после высадки на Борнхольм Ф.Ф. Короткову было возвращено генеральское звание — скорее всего, потому, что на остров собирался прибыть кронпринц Фредерик с супругой, и для его встречи звания полковника в Москве показалось недостаточным.

Весной 1945 года на острове скопилось тысяч полтораста гитлеровцев, бежавших из-под ударов Советской армии в Прибалтике и Польше. Отрезанные стремительно продвигавшимися к Берлину советскими частями, немцы морским путём уходили на запад. Но Дания и север Германии были уже заняты войсками союзников, поэтому единственным прибежищем для разбитых солдат и офицеров вермахта оказался Борнхольм. К весне 1945 года он буквально кишмя кишел деморализованными и мародёрствующими немцами.

Вполне понятно, почему выбор советского командования пал на Короткова и его дивизию. Кроме чисто воинских достоинств, коротковцы при освобождении Северной Норвегии получили опыт дипломатической и административной работы со скандинавами, а какие мысли относительно слишком удалённого от Копенгагена острова блуждали в голове у Сталина, можно только предполагать.

В то время, когда Гитлер с Евой Браун в бункере Рейхсканцелярии ходили вокруг импровизированного брачного алтаря, гвардейцы Короткова на импровизированных подручных средствах высаживались с десантных судов на остров. Слегка напуганные нашими бомбардировщиками и штурмовиками, немцы оказали им, в отличие от солдат РОА в Ютландии, слабое сопротивление. В коротких схватках дивизия потеряла девять или десять солдат и офицеров. Остатки Курляндской группировки Гитлера сложили оружие и сдались в плен. Началась оккупация Борнхольма советскими войсками.

Однако Борнхольму было суждено недолго оставаться под администрацией Короткова. Наши западные союзники «поднажали» на Сталина, и через несколько месяцев дивизия Короткова покинула остров. Дания полностью перешла под эгиду Запада. А в каменистой земле Ренне — главного города острова — так и остались лежать тела погибших при его освобождении наших земляков. Могилы перешли на содержание местных коммунальных органов, а представители советского посольства каждый год 9 мая приплывали из Копенгагена и возлагали на них венки.

К началу 1970-х годов, когда дух боевого сотрудничества союзников окончательно выдохся и над Европой навис жупел холодной войны, датские власти всё менее охотно стали предоставлять нашим дипломатам возможность посещать Борнхольм. На острове возникли инфраструктуры НАТО, в частности, была смонтирована мощная радиолокационная станция слежения за акваторией Балтийского моря и всем прилегающим побережьем, а также размещена датская воинская часть, и у коммунальных властей Рённе почему-то стал сказываться недостаток в средствах на содержание могил советских солдат. К моменту моего пребывания в Дании за могилами было поручено ухаживать на общественных началах одному датчанину.

...Тёплым тихим вечером 8 мая 1970 года наша группа, состоящая из четырёх человек: «чистого» второго секретаря посольства Толи Тищенко, будущего посла в Норвегии, двух сотрудников военно-морского атташата—военно-воздушного Кости Белоусова, военно-морского атташе (фамилию его запамятовал)—и меня, на причале внутренней гавани Копенгагенского порта грузилась на борт парома «Борнхольм» для участия в церемонии возложения венков на могиле советских солдат в Ренне. В связи с 25-летием Победы датчане скрепя сердце разрешили советским дипломатам (и разведчикам!) посетить Борнхольм, но ещё раз подчеркнули нежелательность продолжения этой традиции в будущем.

У Тищенко своей машины не было, а военные, экономя на бензине, попросили моего шефа, чтобы я взял с собой в командировку закреплённый за мной и успевший побывать в стычках с другими машинами «форд».

— «Соседям» нужно кое-что посмотреть на острове, так ты помоги мужикам, повози их на своей машине, — напутствовал меня резидент А.А. Данилов.

Если бы я был более опытным и щепетильным работником, озабоченным своей карьерой, я бы, чтобы отказаться от такого «почётного» поручения, привёл в оправдание «железный» довод: какая же тут конспирация, если мне придётся вывозить на визуальную разведку разведчиков ГРУ? Я расшифруюсь, даже не приступив к своей оперативной работе! Но я был молод и неопытен, и пришлось согласиться удружить «дальним соседям» и дать им возможность «пожабить» глаза на натовские военные объекты, а мне — посмотреть, как они работают, как работает датская «наружка», и слегка пощекотать свои нервы.