Карнавал обреченных - Людмила Бирюк

— Слушаю вас, полковник!

— Насколько мне известно, вы — один из близких друзей Репнина. Вам иногда случается бывать у него дома?

— Разумеется, но… я не понимаю вашего вопроса.

— Хочу дать вам маленькое поручение. Если вы его выполните, я постараюсь забыть о вашем долге.

— В чем заключается поручение?

Бакланов испытующе взглянул ему в глаза.

— У Репнина должен быть некий документ, который хранится в маленьком ларце из слоновой кости…

— Что?! За кого вы меня принимаете, господин Бакланов? Я офицер! Да по мне лучше застрелиться, чем стать вором!

— Ну, полно, успокойтесь! Не нужно ничего красть. Да и не к спеху это… Но ежели при случае вам попадется на глаза сей предмет, сообщите мне. Только и всего-то.

* * *

Ангел, паривший над головой Федора, спустился на землю и предстал перед ним в образе Офелии. Она была тонка, эфемерна и, казалось, полупрозрачна. Белое скромное платье. Крохотная жемчужная диадема на приподнятых вьющихся волосах. Огромные светлые глаза, чуть навыкате, смотрели с неподдельным участием. Женщина говорила ему что-то ласковое. Он собрал все силы, пытаясь побороть сон, и, с трудом приподняв тяжелые веки, ответил ей словами Гамлета: «О, нимфа, помяни меня в своих молитвах…» Словно сквозь пелену густого тумана к нему донеслось:

— Вы сыграете эту роль, Федор Кузьмич. Я вам обещаю.

— О господи… О какой роли вы говорите?

— Той самой, что не дает вам покоя даже во сне.

— Гамлет? Нет, это невозможно…

Федор с усилием приподнялся, чтобы получше разглядеть таинственную женщину. У него было странное чувство, что он уже где-то ее видел.

— Кто вы, сударыня?

Она не ответила и с улыбкой протянула ему руку. Федор прижал к губам тонкую кисть, пахнущую ландышем. Он огляделся. Его взору предстала богато убранная комната, обитая китайским шелком. Посредине стены висели два портрета: императора Александра Павловича и его супруги Елизаветы Алексеевны. Глаза Федора невольно остановились на портрете императрицы.

— Боже мой… — еле выговорил он. — Государыня… Это вы?!

Елизавета прижала маленький тонкий палец к губам.

— Тише! Вам нельзя волноваться. Вы были на пороге смерти, но Бог даровал вам жизнь, дабы вы могли выполнить свою великую миссию.

— Великую миссию? Ваше величество! Я всего лишь актер…

Усмехнувшись, она взглянула в окно и произнесла немного нараспев:

— «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры».

— Да, ваше величество… Это Шекспир.

Елизавета ласково кивнула.

— Послушайте меня, Федор Кузьмич… Мне довелось видеть вас на сцене. Вы по-настоящему талантливы. Жизнь обошлась с вами сурово, но все дурное осталось позади. В этом тихом дворце вы поживете некоторое время и, когда силы вернутся к вам, наконец-то сыграете роль, о которой говорили в бреду.

Голова Федора пошла кругом. Он тихо произнес:

— Ваше величество, это было бы для меня настоящим счастьем!

— Погодите… Я предлагаю вам сыграть Гамлета не на сцене, а в жизни.

Федор удивленно взглянул на императрицу.

— Гамлет — сценический персонаж, ваше величество!

— А вам не кажется, что Россией правит коронованный Гамлет?

Актер завороженно взглянул в прозрачные, выпуклые глаза Елизаветы Алексеевны. Она тоже смотрела на него, пораженная удивительным внешним сходством актера со своим венценосным мужем. Поколебавшись, Федор спросил:

— Государыня, под «коронованным Гамлетом» вы подразумеваете императора Александра Павловича? Но почему? Что между ними общего?

Елизавета встала и медленно прошлась по комнате, собираясь с мыслями, потом заговорила так тихо, что ему пришлось напрячь слух. К счастью, актер, привыкший ловить шепот суфлера, понимал каждое слово.

— Очень многое… Отец Александра, как и отец Гамлета, погиб насильственной смертью. Гамлету явилась тень отца, взывая о мщении. Перед Александром тоже постоянно витает тень убиенного отца. Гамлет был рожден для добра, но, столкнувшись со злом, погиб в неравной схватке с ним. Мой супруг в начале царствования тоже пытался творить добро, но не смог противостоять злу. Подобно Гамлету, он понял, что его убеждения находятся в совершенном разладе с настоящей жизнью…

Она замолчала, переводя дыхание. Молчал и Федор, до глубины души пораженный. Что значат эти откровения? Почему и за какие заслуги императрица выбрала в свои поверенные именно его, ничем не приметного, простого актера? Что это? Театральное представление? Нет… Это не игра. Он мог отличить позерство от истинного душевного порыва.

Не всё в словах императрицы нашло в его душе полное согласие. Александр I — коронованный Гамлет? Возможно, и так, если иметь в виду противоречивость его натуры. Поборник свободы и одновременно учредитель военных поселений… Сторонник конституции, но при этом — глава Священного союза, попирающего права народов. Что же касается смерти его отца, императора Павла… Тут дело темное. Актеры — люди сведущие, и Федору не раз приходилось слышать, что Александр знал о готовящемся заговоре, но не посчитал нужным предотвратить его. А может быть, даже принимал в нем участие.

Он решился ответить:

— Ваше величество! Двойственность личности, несомненно, присуща государю. Но назвать его Гамлетом можно лишь условно… Все-таки они очень разные люди.

Елизавета кивнула и улыбнулась печально:

— Главное отличие в том, что Гамлет был влюблен в свою Офелию, а мой венценосный супруг меня не любит. Да и не только он один. Здесь я для всех чужая…

Глаза Елизаветы наполнились слезами. Странно было видеть неподдельное страдание на ее прекрасном лице.

Повинуясь какому-то непостижимому порыву, Федор вдруг взял тонкую кисть женщины и неожиданно для себя произнес благоговейно:

— Я буду любить вас всегда, ваше величество!

Елизавета вздрогнула, но не отняла руку, а пристально вгляделась в лицо Федора, светившееся в этот момент искренней нежностью и лаской. Никогда Александр не смотрел на нее так… Она упивалась его взглядом, желая только одного, чтобы эта сладостная минута длилась вечно.

— Верю, друг мой… И хочу, чтобы вы помогли мне.

— Я умру за вас!

Елизавета, не ответив, вдруг отвернулась и надрывно закашлялась.

— Что с вами, ваше величество?

— Так… пустое! — она дышала тяжело, но сумела преодолеть приступ кашля. — Я устала, Федор Кузьмич, и покидаю вас на некоторое время. Но мы скоро встретимся.

Она наклонилась над его кроватью.

— Ничего не бойтесь. Я пришлю к вам надежного слугу, он будет ухаживать за вами. Никто другой не посмеет войти в эту комнату.