Страх перед страхом - Анна Малышева

– Разве Женя драчливая? – оборвала ее Татьяна.

Алина этого не знала. Она заметила, что такие-то тихони и оказываются на поверку самыми проблемными детьми. И в любом случае, если бы родители били Женю так долго – несколько лет подряд – об этом бы уже весь дом знал.

– Ладно, узнаю сама и вам позвоню, – пообещала она, отпирая наконец дверь. – Но это же надо – такое соврать про Юльку с мужем… У них была собачка, гадила прямо дома, что не делай… Так они эту собачку ни разу побить не решились. Хотя надо бы, такая была мерзкая шавка…

Она и сама вышла на площадку и несколько раз нажала кнопку звонка на таинственной двери. Татьяна постояла рядом, ожидая результата, но и на этот раз никто не открыл.

– Я разберусь, – решительно сказала Алина. – Мне уже и самой интересно. Что еще за жених такой? Ну, Женька, тихушница…

Татьяна с благодарностью попрощалась и пошла вниз по лестнице. Сняв с плеч эту заботу – что-то разузнать в этом доме, – она почувствовала некоторое облегчение. «Хотя, – подумала она, выходя на свежий воздух, – если Алина с матерью Жени старые подружки, как раз Алина может знать меньше всех. Такое часто случается – людям ведь не хочется дурно выглядеть перед старыми друзьями… Но с собачкой… Это да, это интересно. А я-то считала их какими-то извергами… Собачка, которая гадит, и Женя, которая… Которая что? Кто же ее бьет, наконец? Не жених ли? Но в таком случае, она завела его еще в школе, и на месте ее матери я бы сама ей надавала за такие фокусы!»

Она купила хлеба и молока и вернулась домой пешком. Проходя мимо места, где случилась катастрофа, она бросила косой взгляд на асфальт. Конечно, ничего. Ехали машины, мимо живой изгороди шли люди, зигзагами бежала бродячая собака, имевшая удивительно независимый и деловой вид. Татьяна приостановилась, глядя на перекресток, потом пошла дальше, стараясь хоть на пять минут перестать думать о том, что тут случилось. «А вот Алина это видела, – подумала она. – Сможет ли она узнать, бывала ли там Женя? И кто такой этот мужик, и кто там прописан, и куда делся прежний хозяин? Не слишком ли много она на себя взяла? Но одно она может узнать без труда – кто сдавал деньги за тамбурную дверь. А это уже немало! Мне, постороннему человеку, такой информации от здешних жильцов сроду бы не узнать…»

Время подходило к полуночи, а мужа все еще не было дома. Татьяна даже произвела небольшое расследование, чтобы выяснить, не возвращался ли тот домой в ее отсутствие. Пощупала чайник – тот оказался просто ледяным. Заглянула в холодильник – как она оставила утром кастрюлю с супом, так та и стояла, загороженная мисками с остатками салатов. После поминок осталось немало закусок, и она поела, примостившись на краешке стола, поглядывая то на часы, то на экран телевизора. Шел футбол. Она не разбиралась, кто с кем играет, но этот матч чем-то напомнил ей тот вечер, когда она впервые встревожилась по-настоящему из-за того, что где-то пропала дочь.

В половине первого Татьяна сообразила, что, даже делая скидку на плачевное состояние машины, муж чинит ее слишком долго. И к тому же он бы изо всех сил постарался вернуться домой к началу футбольного матча. А матч уже подходил к концу.

Она отыскала номер его кузена и позвонила… Тот, к счастью, еще не спал и тоже смотрел футбол. Приветливее он от этого не оказался и довольно сурово заявил, что не видал сегодня Алешу. Последний раз виделись на поминках, но и Таня сама при этом была.

– Так он к тебе не приехал? – удивилась женщина. – Извини… Я, значит, ошиблась.

Она не стала вдаваться в подробности и положила трубку. Задумавшись, пожала плечами и снова перелистала записную книжку. Если Алексей не поехал в автосервис, где же он пропадает весь день? Она позвонила его родителям, но, чтобы их не беспокоить, повела разговор на другую тему, благо такая нашлась. Они обсуждали, как и когда поставить памятник на могиле Иры. Родители очень внимательно отнеслись к этому вопросу, который самой Татьяне казался не таким уж важным. Так ли нужен этот памятник дочери? Скорее, он необходим родне старшего возраста, которая придает большое значение подобным вещам, будто предчувствует, что им самим скоро понадобится нечто подобное.

Она повесила трубку и удивленно взглянула на часы. Почти час! Алексея у родителей не было, это уж точно – иначе его мама обязательно упомянула бы об этом. К ее матери он точно не поедет – они не в тех отношениях. Они никогда не ссорились, но и особой близости между ними не было. Так где же он может быть?

Она перебрала в памяти всех его приятелей. Особенно выбрать некого – раньше у него в самом деле были такие друзья, у которых он мог запросто засидеться. Но с годами он от них отдалился. Или они отдалились от него… Сослуживцы? Еще не хватало! На работу он тоже поехать не мог – не по доброй же воле это делается, да и засиживаться до такого часа там никогда не приходилось…

Татьяна стала всерьез нервничать. Ей вспомнилось, как непослушна бывала в управлении их подержанная машина. А что, если…

«Нет, нет! – приказала она себе, с трудом смиряя нахлынувшую тревогу. – Об этом даже думать не буду! Может, он все-таки заходил домой и вынужден был уехать по срочному делу… Может, где-то есть записка?»

Записки она не нашла и в третьем часу ночи, совершенно измученная разными предположениями, заставила себя лечь в постель. С утра приходилось снова выходить на работу. Ничего не поделаешь, жизнь продолжается… Татьяна завела будильник и закрыла глаза. Лежа в темноте, она слушала четкое сухое клацанье механизма. Будильник давно следовало отдать в смазку или купить новый. Ну, это потом. Постепенно она уснула – не переставая ощущать, что подушка рядом пуста.

* * *

Следующий рабочий день она провела будто во сне – впрочем, никого этим не удивляя. Все сослуживицы знали, что она только что похоронила единственную дочь, и проявляли необычайный такт в обращении с ней. У себя на столе она нашла букетик ландышей в стакане. Когда садились пить чай, а она отказалась – ей прямо на рабочее место принесли чашку и две шоколадные конфеты. Она несколько раз названивала домой, но трубку никто не брал. Тогда она решилась позвонить мужу на работу, чего почти никогда не делала.

– Новикова сегодня нет, – пронзительным голосом ответила секретарша.

– Извините… – слабо откликнулась Татьяна. Она не стала больше ни о чем расспрашивать – все равно толком не скажут, там был на редкость нелюбезный персонал.

Она ушла с работы строго по расписанию, не желая, чтобы к ней относились, как к больной. Этим они только лишний раз напоминали о ее несчастье, а Татьяне больше всего на свете хотелось о нем забыть. Нет, не о дочери, а именно о том, что с той случилось. Она ехала домой на машине – позволила себе такую роскошь, хотя похороны основательно растрясли семейный кошелек. Эта лишняя трата заставила ее с раздражением, но уже без злобы вспомнить вчерашнюю сцену, которую закатила ей мать Леонида. «Что она о себе воображает, идиотка! – почти снисходительно подумала Татьяна. – Вот если бы я в самом деле взяла у нее эти десять тысяч, то сейчас не переживала бы, что потратила лишние пятьдесят рублей на такси… Ну, пусть подавится своими деньгами, раз ей так легче! Я-то знаю, что все отдала назад, и мне все равно!»