Беременна в расплату - Кира Шарм

Анхель бы давить пытался, я бы его размазал. Смел бы на один щелчок.

Но по сути. Кому ты в этой жизни должен?

Той, что тебя родила.

И тому, кто жизнь тебе спас.

А она ведь ни разу.

Не сказала об этом. Не напомнила. Не требовала ничего.

Даже сейчас. К лицу моему. К шрамам этим уродливым.

На которые я сам без отвращения смотреть не могу.

А так нежно. И так робко прикасается.

И что-то наконец, впервые, дегает. Дергает там, внутри.

Да. Я взял ее девственность.

Грубо взял. Жестко.

Но уверен был. Она под любого ложится.

Но сейчас… сейчас я не уверен. Ни в чем.

Где-то внутри что-то просыпается.

Нет. Не чувство. Ания таки ошиблась. Их во мне нет. Будто выжгло на хрен. Намертво.

Другое что-то. Понимание, что есть то. Через что не переступлю. И, если я жизнью ей обязан, то должен не меньше, чем жизнь.

А через такой долг я переступить не способен!

Это где-то внутри записано. На глубинном уровне.

Традиции. Долг. Честь.

Здесь ничего подобного не видел.

Но во мне это есть. Прошито намертво.

— Есть. Есть у тебя сердце. Демон. Ни у кого здесь нет, а у тебя есть.

Шепчет и дальше. Дальше по лицу моему пальцами водит.

А внутри все содрогается.

Кажется там, в прошлой жизни, чьи-то пальцы вот так же, по лицу водили.

И, блядь, кажется, я не чувствовал себя в тот миг неживым!

— Оно есть. Я чувствую. И не могу ошибвться. Я все. Все в тебе чувствую. Знаешь, почему ты всегда так спокоен на ринге? Потому чо я за тебя, вместо тебя волнуюсь! Я все забираю. И за тебя молюсь. Мой отец не учил меня молиться. Он. Пока ты не пришел, кажется ни во что не верил. Ни в Бога, ни в черта. А теперь сам молится. Думает, нечистые силы тебя держат. Но он идиот. Дурак, что всю свою жизнь на никому ненужные деньги загубил. И чужие жизни. Множество чужих ради них положил И я знаю. Твое сердце огромное. Просто оно не с тобой. Оно осталось где-то на твоем пути. Его забрала та, которой ты не помнишь.

— Бред. Это все бред, Ания! Что ты можешь знать? Что ты можешь чувствовать? Ты выдумала себе все. Это женские глупые фантазии . Как можно отдать кому-то то, чего у тебя нет!

— Просто забери меня с собой. Забери отсюда! Я обещаю. Я всем, чем хочешь, тебе клянусь. Никогда. Даже глаз на тебя не подниму, если ты мне не прикажешь. Буду твоей служанкой. Твоей рабой. И даже ей буду служить, раз ты ее любишь. Никогда ни о чем не напомню. Только забери!

Блядь.

Реально.

Внутри дергаться начинает.

Слабостью такое, кажется называл?

Но только не так. И не в устах этой девчонки.

Которая хрупкими руками мне жизнь спасла.

— Перестань, Ания, — в первый раз ее обнимаю.

Как-то грубо. Неуклюже. Непривычно и по-дурацки получается.

Глажу по голове.

Пытаюсь даже как-то усокоить.

— Я возьму тебя с собой. Обещаю. Не оставлю тебя здесь.

— Правда? Ты обещаешь? Не обманешь и не бросишь?

Задирает голову, а глаза ее светятся таким диким счастьем и какой-то тревогой…

— Я многого не помню, Ания. Да ни хера, по сути, не помню. По почему-то очень четко уверен. Что никогда еще в своей жизни я не соврал!

— Мы уйдем отсюда вместе, — шепчу, продолжая гладить ее по волосам.

Что это? Что внутри просыпается?

Или, может, оно и не мое?

Может, эта девочка зажгла во мне что-то своей странной верой?

А все равно. Засыпает. И снова пустота начинает меня засасывать. Насквозь. Намертво. Давить так, что виски разрывает.

И опять я отправляюсь навстречу ночной пустыне. Ночной смерти, где нет ничего живого. Брожу по замку-призраку. Сливаясь с ним в одно.

Понимая, что мы с ним так во многом похожи. Такие же две разломанные руины.

Только единственная разница.

Он помнит, но свое уже утратил.

А я не помню. Не чувствую.

Но готов за свое выгрызать до последней капли крови!

* * *

Мари

— Зачем мы здесь, Динар?

Ужасное место. Просто ужасное.

Не знаю, сколько часов мы летели. Но стоило лишь выйти из самолета, как воздух просто обжег!

Раскалил легкие.

Так, что мне впервые стало плохо за эту беременность!

И голова закружилась так, что чуть было не упала. Еле удержалась, чтобы не ухватиться за Динара!

Но он подхватил меня. И я тут же пришла в себя. Отшатнулась еще сильнее. Только уже в обратную сторону.

От НЕГО известий никаких. Как и о нем!

Каждая минута промедления смерти подобна!

Каждую, каждую минуту из меня будто выкачивается вся моя жизнь!

И только ребенок. НАШ с ним ребенок дает мне силы!

Вся жизнь, все эти дни, словно дурман. Дурман. В котором я судорожно. Лихорадочно. Во всех новостях. Со всех сторон. Ищу хоть какую-то. Хоть малейшую крупицу известий!

Уже не прячась от Динара, с лихорадочным блеском в глазах, едва проснувшись и до самой ночи. Прокручиваю все ленты новостей. Хоть что-то. Лишь бы хоть что-то о НЕМ!

Знаю. Прекрасно знаю.

Его тец и братья не дадут просочится никакой информации!

Отшатываюсь. Глядя на Динара, как на преступника.

Как он мог? Как он мог хотя бы подумать, что имеет право ко мне прикоснуться?

Не верю. Не верю в то. Что ОН погиб!

А если бы поверила… Хоть на грамм… Хоть на какую-то малую часть… То даже ребенок не спас бы! Ничего бы не спасло!

Я бы не жила.

Я знаю. Это неправильнно. Это эгоистично.

Каждая женщина знает, что ее смысл — это дитя!

Но, видно, я не такая. Неправильная женщина. Потому что без него весь мир меркнет. И весь мир. хоть сколько будет его вокруг меня, мне не нужен!

Выносить и родить. Я должна. Должна обеспечить это своему, нет, нашему, ребенку!

И я люблю его беззаветно! Но лишь только потому, что половина его — это Бадрид!

А иначе…

Иначе я бы просто легла на постель и не поднималась. Просто слушала бы, как во мне утихает жизнь.