Курчатов - Раиса Кузнецова

А. Ф. Иоффе активно действовал, чтобы исследования сотрудников его института были как можно теснее связаны с запросами развивающейся промышленности СССР, с совершенствованием отечественной техники. Он стремился вывести отечественную физику на мировой уровень, много делал для того, чтобы поставить институт в один ряд с мировыми научными центрами. Считая, что развитие науки не имеет границ, он придавал большое значение взаимным связям с иностранными учеными: поощрял обмен визитами, международные съезды, конференции и семинары, полагая, что все это необходимо и важно для нормального развития отечественной науки. Личные контакты он считал лучшей формой общения ученых, стимулом для их творческой работы. Он не только сам ежегодно в 1924–1933 годах посещал европейские научные центры, бывал в США[90], но и поощрял зарубежные научные командировки своих учеников. Стремясь вывести отечественную физику на мировой уровень, в 1920-е и в начале 1930-х годов Иоффе командировал на стажировку за границу около тридцати сотрудников ЛФТИ, добившись для них государственных стипендий.

Иоффе не раз предлагал и Курчатову поработать в лучших лабораториях мира. Но, как сообщается в ряде публикаций, Игорь Васильевич всякий раз отклонял предложения либо из-за болезни, либо под предлогом, что в его отделе проводится неотложный эксперимент, который в данный момент не может быть прерван. Однако, вероятно, имелись и другие веские причины, одна из которых, на наш взгляд, скрыта в семейных обстоятельствах. Возможно, Курчатов проявлял осторожность из-за положения отца. Хотя Василию Алексеевичу в 1929 году позволили вернуться из ссылки в Ленинград, он был ограничен в гражданских правах и как «лишенец», находясь под наблюдением органов внутренних дел, вынужден был еженедельно отмечаться в районном отделе милиции[91]. Положение семьи осложнялось и эмиграцией родного дяди Игоря Сергея Алексеевича Курчатова, от которого в то время не было никаких известий. Эти обстоятельства впервые поведала автору в 1990-е годы Людмила Никифоровна — жена Бориса Васильевича Курчатова. Это могло повлиять на решение Игоря Васильевича не уезжать за границу. От последнего приглашения поработать в США, в лаборатории Лоуренса в Беркли, он отказался в октябре 1934 года[92]. Вместо заграницы Курчатов предпочитал выезжать в крупнейшие экономические районы страны, где создавались филиалы и базы Академии наук СССР — на Урал, в Томск, Свердловск, Харьков, помогая организовывать научные исследования в этих региональных центрах[93].

Курчатов быстро и органично вошел в систему работы ЛФТИ, созданную Иоффе, чтобы подготовка научной молодежи института была профессиональной и не отставала от мирового уровня. Он организовал работу семинаров, на которых регулярно обсуждались текущие исследования всех мировых лабораторий. Молодежь приучалась к систематической работе с научной литературой: поступившие в библиотеку ЛФТИ журналы директор регулярно просматривал, поименно расписывая, кому и что следует прочесть. Еженедельно навещая каждую лабораторию, он вникал в курс всех дел каждого сотрудника. Его ученики А. П. Александров, В. Р. Регель, В. М. Тучкевич, Ж. И. Алферов вспоминали, как Абрам Федорович, заботясь о том, чтобы они находились в курсе самых современных передовых научных идей и направлений[94], приучал их штудировать новейшую научную литературу. Такой подход развивал самостоятельность мышления в меру талантов и способностей сотрудников.

Стиль научного руководства Иоффе с самого начала работы в институте легко и естественно вошел в деятельность Курчатова. Безусловно, традиции учителя, воспринятые талантливым учеником, явились фундаментом, на котором строилась научная школа Игоря Васильевича. Счастливое сочетание природных дарований, выдающихся качеств исследователя и мыслителя, инженера-экспериментатора и организатора, в совокупности с его необыкновенными человеческими качествами — все это получило сильнейшее развитие в период его руководства атомным проектом и привнесло свои неповторимые особенности в созданную Курчатовым собственную научную школу.

В 1927 году Курчатов женился. В его жизнь и семью вошла Мария, сестра друга и товарища по учебе и работе Кирилла Дмитриевича Синельникова, позже — украинского академика и директора Харьковского физико-технического института, выдающегося физика-ядерщика, навсегда связавшего свою научную судьбу с деятельностью Курчатова. Марией она была по паспорту, но еще в молодости стала называть себя Мариной, под этим именем и вошла в биографию Курчатова.

Родина Марины Дмитриевны — Павлоград, небольшой уездный город в степном краю на юге России, на левобережье Екатеринославской губернии (теперь Днепропетровская область Украины) на берегу реки Волчьей, притока Самары. В городе было три паровые мельницы, небольшие маслозавод и крупорушка, обозный завод, мелкие кустарные мастерские. В центре — две большие церкви, торговые ряды с купеческими бакалейными, шорно-скобяными, москательными лавками, мануфактурный и обувной магазины, мясной ряд и крестьянский базар, по-южному красочный в летнее и осеннее время. Внушительное, обнесенное каменным забором здание уездной тюрьмы выделялось на фоне одноэтажного города. На окраине высились корпуса военных казарм 135-го Керчь-Еникальского пехотного полка.

В городе детства и юности Марины были также две гимназии: мужская и женская, городское четырехклассное училище, уездная земская больница. В центре возвышалось двухэтажное здание купеческого клуба с библиотекой, где в зимнее время устраивались вечера и балы для купеческих семей и офицеров гарнизона с участием военного духового оркестра и где круглый год шла игра в карты и бильярд. Иногда в помещении клуба силами местных любителей или труппами заезжих гастролеров устраивались спектакли.

Здесь, в Павлограде, 14 апреля 1895 года в Вербную неделю (вот почему на столе в доме Курчатовых всегда стояла в вазе весенняя ветка вербы, а Игорь Васильевич называл свою супругу «Вербочкой») в семье земского врача, потомственного дворянина Дмитрия Ивановича Синельникова и его жены Павлы Николаевны, урожденной Соколовой из столбовых дворян Вологодской губернии, родилась дочь.

Семья Синельникова, состоявшая из родителей, троих сыновей и дочери, жила в достатке, но замкнуто в своем особняке на центральной улице. Круг знакомых и друзей был очень ограничен, их посещали только избранные и особо приглашенные. На парадной двери с улицы была прибита медная дощечка с выгравированными словами: «Доктор медицины Дмитрий Иванович Синельников». По рассказам Марины Дмитриевны, ее отец был человеком малоразговорчивым, замкнутым, несколько угрюмым. Кроме земской больницы он никуда не ходил, частной практикой не занимался. Высокого роста, строгий, он держал себя с достоинством, и жена его Павла Николаевна была под стать мужу. Своего дворянского происхождения Синельниковы не выпячивали, но и не забывали о нем, соблюдая соответствующий этикет как внутри дома, так и в отношениях с окружающими.