Жертва негодяя - Луиза Аллен

Ударили в корабельный колокол, группки собеседников распались — и все разошлись по своим местам. Капитан прочел молитву, а затем спустился в большой салон благословить остальных пассажиров. Элис предупредительно выдвинул стул для нее. Она поблагодарила улыбкой, и он улыбнулся в ответ. Ни один из тех, кто наблюдал за ними, не мог и вообразить, что они целовались в повозке рикши, подумала она. Сейчас тот поцелуй показался ей сном. Но, разумеется, он не желал ее, и незачем ждать, что он как-то выдаст себя неосторожным взглядом.

Обед шел своим чередом в разноголосом шуме застольных бесед. Блюда были отменно приготовлены, стол ломился от яств, и вино лилось рекой. Элис пустился в светскую болтовню — сначала с ней, затем с другим соседом. Перси поддакивала, вставляла ремарки, смеялась, играла веером и выпила второй бокал вина, после чего не могла понять: то ли каюта покачивается, то ли кружится ее голова.

Наконец блюда убрали, подали фрукты и принесли еще вина. Капитан поднял бокал:

— Я предлагаю тост, джентльмены, за леди, которые украсили наш праздничный стол.

Мужчины поднялись и выпили, леди улыбались и раскланивались, а капитан взял со стола один из лежавших перед ним презентов — это означало, что остальным можно теперь разобраться со своими подарками.

Начались вскрикивания и смешки, гости рассыпались в благодарностях, обращаясь друг к другу через стол. Невозможно понять, где чей подарок, подумала Перси, если только в нем не выражена индивидуальность знакомого человека. Братья Чаттертон приветливо взметнули руки, и по их губам она прочла беззвучное «спасибо»: они узнали себя в ее акварельных набросках. Эйврил, похоже, пришла в восторг от альбома, который она обтянула набивным шелком, а капитана особенно впечатлила ее зарисовка носового украшения «Королевы Бенгалии».

Ее коллекция презентов тоже была восхитительной. Тщательно продуманные, ручной работы вещицы — от небезразличных к ней людей; благонамеренно прозаичные — от других попутчиков. Братья Чаттертон подарили ей пару резных шкатулок из сандалового дерева, Эйврил — нитку затейливо раскрашенных четок. От Элиса не было ничего.

Перси аккуратно сложила все бумажные обертки, вручила их стюарду и оглядела стол. Нет, на нем не осталось невостребованных подарков, ничто не свалилось на пол в этой суматохе. Он просто ничего не подарил ей.

— Какой красивый узел — надо же так изобретательно переплести пресс-папье! — обратилась она к Элису, сияя улыбкой и показывая ему подарок, полученный от капитана.

— Прошу извинить меня. — Он встал и отодвинул свой стул.

Перси смотрела ему в спину, пока он выходил из кают-компании. «Он спустился к пассажирскому салону», — догадалась она, услышав дробный стук шагов со стороны трапа на нижнюю палубу. Зачем? Вернется ли он? Перси порывисто поднялась из-за стола и последовала за ним. Она отдаст Элису свой подарок, даже если он пренебрежет им. Сейчас — или… пусть хоть за борт выбросит.

У подножия трапа начинался узкий проход вдоль палубы между рядами обшитых досками кают. Справа слышался шум из большого салона: пассажиры произносили тосты, шутили и смеялись.

Как глупо! Вряд ли она сможет смотреть в лицо Элису, преподнося ему эту обветшалую тряпку на глазах у всех пассажиров; надо вернуться и положить сверток на место. Только она подумала об этом, как он появился перед ней:

— Перси?

— У меня подарок для вас.

— А у меня — для вас. Давайте спустимся сюда.

Элис провел ее мимо ряда дверей по тесному проходу, освещенному всего несколькими фонарями. Они завернули за угол и остались в одиночестве: шум большого салона был здесь едва слышен и сливался с мерным плеском волн. В полутьме Элис казался громадным и каким-то загадочным.

— Я понял, что помимо традиционного горящего полена в очаге и снега нам не хватает одного непременного атрибута Рождества. — Он что-то держал на ладони — веточку с листьями, которая отсвечивала мириадами шариков нежно-молочного цвета.

— Какая прелесть! Омела. Но как вам удалось раздобыть ее? — Перси потянулась, чтобы взять веточку, но Элис отвел свою ладонь.

— Наколдовал.

В это можно было поверить. Корабль нырнул носом по волне, и она, потеряв равновесие, чуть не упала на Элиса, но он поддержал ее свободной рукой.

— Вы поверите, если я поцелую вас?

— Я думала, вы не желаете меня. Вы сами сказали.

— Я сказал, что тот поцелуй — просто реакция на опасность, на сражение. Я был не прав, что поступил так с вами. Но мне надо умереть, чтобы избавиться от желания поцеловать вас, Перси.

— Что ж, понимаю. Я полагала… — «Так он, оказывается, желает меня не меньше, чем я его». — Да.

Ее сердце заныло, и она более не раздумывала. Поверить ему? Она сейчас — в этой полутьме коридора — не доверяла самой себе, но не желала противиться своему желанию. Он был совсем рядом, от него пахло вином и табаком — она чуть склонилась, вдыхая запах свежей, жаркой кожи мужчины — и еще один особенный, только ему присущий аромат. Он дышал медленно и спокойно, но она уловила его волнение, словно он пытался контролировать свое дыхание. Она прикоснулась — твердое, сильное мужское тело скрывалось под одеждой.

Его рука крепко держала ее за талию, и она боролась с желанием сжать эту руку и почувствовать, как эти длинные пальцы скользят по ее коже, по всему телу. Внутри ее. Перси покраснела — благо лицо в тени, — ее бросило в жар от желания и потрясения от воспоминаний, смешавшихся с фантазиями.

Свободная рука Элиса тронула ее волосы — она поняла, что он прикрепил ветку омелы к ее локонам; затем он обнял Перси и притянул к себе.

— Только один поцелуй, — прошептал он, склоняя голову.

— Да, — согласилась она и дотронулась до его волос. Мягкие, густые и непокорные — под ее пальцами; она вспомнила, какими необычно длинными они были у него в юности: на прогулках он всегда перевязывал их на затылке шнуром. Когда они вместе лежали в постели, она развязала шнур и запустила пальцы в шелк его волос. — Мне нравятся ваши волосы, на ощупь — как мех. — Она погладила его, как гладят кошку, и он воспротивился этой ласке, насупился и посуровел.

«Только один поцелуй — рождественский». Она закрыла глаза и приоткрыла губы. Темнота обостряла чувства, подводила к краю пропасти: не видя его, она только касалась, вдыхала запах и ощущала вкус. Элис поцеловал ее глубоко — как и в повозке рикши, но бесстрастно, даже лениво — как тогда на пустыре, — однако без насмешки. Их языки встретились и сплелись во взаимной ласке, делясь влажным жаром, близостью и доверием.

«Только один поцелуй». Перси желала еще — и еще — его. Прижалась теснее, почувствовала, как заныли груди, ее окатило жаркой волной возбуждения, когда она ощутила его эрекцию — и она доверилась ему, застонав. Этот мужчина знал, как продлить этот мучительный экстаз, — он уже не юнец.

— Перси.

Он поднял голову. Она легонько прихватила его ухо зубами, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее шею, ладони его скользнули вверх и обхватили ее груди. Стив когда-то сделал так, но она отскочила с отвращением, его зверская хватка оскорбила и причинила ей боль; однако сейчас ей бесстыдно хотелось прижаться к Элису.