Жизнь прахом, земля пухом - Владимир Колычев

– Я не знаю, кто там был, двое, трое, четверо. Виноват Череда или нет, ты с этим сам разбирайся. Мое дело – с себя подозрения снять. Меня Череда не видел, и ладно…

– Умываешь руки?

– Мне Загорцев – не кум и не сват. У меня и без того дел выше крыши…

– Ну что я могу сказать… Спасибо тебе, Степан Степаныч!

– Ничего, как-нибудь сочтемся…

Степан сдал Сваткову подозреваемого Череду, на этом и закончилось его добровольное участие в розыске преступника. Дальше пусть работает следствие, и без него… А чтобы не путать Сваткова, он не стал говорить ему о подозрительных взаимоотношениях между его военным коллегой и вдовой Загорцева. Да и доказательств их близости у него нет. Пусть Сватков сам копается в корзине с грязным бельем, если это ему надо. А Степан всей этой историей сыт по горло. Такой пласт поднял, что другим не под силу. Не так-то просто было забрать у Сафрона компромат, который тот приготовил на Боярчика. А потом еще вора надо было настроить на волну своей милицейской дудочки. И Череду самолично расколол… Вроде бы все сделал, чтобы найти убийцу Загорцева. И нашел его. Но что-то подсказывало ему – история еще не закончилась…

* * *

Сафрон скучающе смотрел на Боярчика. И руку подал ему небрежно, пожал вяло.

– Что-то ты не ищешь меня, стрелу не забиваешь, – усаживаясь в кресло, насмешливо заметил битовский авторитет. – Я уже загореть успел, в море накупаться, а от тебя ни слуху ни духу… Я так понимаю, тебя полста тонн вполне устраивают?

– Какие полста тонн? – не сразу понял вор.

– Ну, которые Гунявого устраивали…

– Разговор о трех сотнях шел, – озлобленно напомнил Боярчик.

– Это я о трех сотнях говорил, а ты не соглашался…

– Я сказал, подумаю.

– Как ты думал? С педагогом в обнимку? – ошарашил его Сафрон.

– Что?! – холодея, взревел Данила.

Все-таки сдал его поганый мент. Сафрон как та балаболка разнесет весть на всю братву, а если еще и видео с компроматом запустит… Боярчик заскрипел зубами, проклиная Кручу.

А ведь он поверил ментам, связался со Стряпой, пробил всех пацанов и узнал, что есть среди них парень, который видел, кто убил Машу Тихомирову. Рискуя своей репутацией, сбросил ментам информацию, а они вон как за это расплатились…

– Да ты не колотись, я тут ни при чем, – колко усмехнулся Сафрон. – Это все менты, их работа, они тебя захомутали…

– Что-то ты не то говоришь. Какая запись?! Какие менты?!

– Какая запись? Педагогическая поэма, трансвестит Вася и ты в главной роли… Ты на ментов не греши, они мне на тебя не сливали. То есть Круча конкретно не сливал. Он мужик железный, ни перед кем не прогибается. Но в семье не без урода, есть люди, которые меня просветили. Ну и с флешки скачали сам знаешь что… Ты же не хочешь, чтобы братва о твоем педагогическом любовнике узнала?

– Хорошо, пусть будет пятьдесят тысяч, – обреченно склонил голову Боярчик.

– Ну вот видишь, как все хорошо… – расплылся в улыбке Сафрон. – Да не кисни ты, не пятьдесят, а целых пятьдесят пять тысяч буду отстегивать, как-никак больше, чем Гунявому… И никто ничего не узнает. Мир и дружба?

– Мир.

– А дружба?

Улыбка сошла с лица Сафрона, ее сменил зловещий оскал. На какой-то миг его лицо показалось Даниле скелетным черепом, в глазницах которого ярко горели адские угли… Оказывается, Сафрон владел магией подавляющего взгляда.

– И дружба, – угнетенно кивнул вор.

Он очень жалел о том, что согласился смотреть за городом, который держал этот монстр под эгидой чудовищного Кручи…

Нетрудно уговорить себя сделать то, к чему лежит душа. А если еще и сердце настроено в унисон с ней, то согласие – это фейерверк из множества восклицательных знаков… Но все же Наташа сопротивлялась. Вернее, создавала видимость.

– Ну не надо… Ну зачем?..

А голова откинута назад, и ноги уже подкашиваются от сладко щекочущей слабости. Зато Дима крепко стоит на ногах, он сзади поддерживает ее тяжелое размякшее тело и мнет руками податливую грудь.

Он снова задержался у нее вечером и снова останется у нее на ночь – если, конечно, она не устоит перед его натиском. А она не устоит: слишком велик соблазн.

– Затем, что я тебя люблю, – жарко прошептал на ухо Дима.

– Но сейчас нельзя. Послезавтра сорок дней…

– Еще целый год нельзя. Но я не могу терпеть…

И она уже не представляла, как можно выдержать целый год без человека, который буквально ворвался в ее жизнь. Тем более что грешить они начали давно: в первый раз это случилось еще до похорон. Гена сам по всем виноват: он не ценил Наташу, он изменял ей. А Дима любит ее давно и уже небезнадежно…

– Только недолго, – пробормотала она и целиком сдалась ему на милость.

«Недолго» затянулось до самого утра. Дима не выспался, но к тому моменту как проснулись дети, его уже не было дома. Но прошло чуть больше трех часов, как он появился вновь, с пышным букетом гвоздик в четном числе. Он знал, что в десять утра Наташа отправится на могилу к мужу, и решил сопроводить ее.

– Это глупо с твоей стороны, – с осуждением в голосе, но без раздражения сказала она.

– Но я не хочу, чтобы ты ехала одна… К тому же он уже знает, что мы с тобой. Жизнь продолжается…

– Да, но не всем это объяснишь. Мне кажется, что все уже догадываются о наших с тобой отношениях.

– Кто все?

– Друзья мужа. Паша, Олег, Борис, Кирилл… Они уже косятся на меня.

– Скоро у тебя будет другой муж. И у него будут друзья, – мягко, но самоуверенно сказал Дима.

Наташа удивленно посмотрела на него:

– Это ты о ком?

– О том, кого ты выберешь. Надеюсь, что это буду я.

– Надейся, – со сдержанной радостью в глазах улыбнулась она. – И жди.

– Сколько надо, столько и буду ждать, – заверил ее Дима.

Небо с утра заволокло хмарью, но дождь пока не накрапывал. Зато было прохладно: конец лета и скандинавский ветер. На кладбище тоска, а в душе светло – и все потому, что Дима рядом. Он согревал Наташу своим присутствием, и она не ощущала привычного уже холодка в душе, когда они подошли к VIP-могильнику, как называл Дима место, огороженное кованым забором.

Это было какое-то сумасшествие, начавшееся с подачи Паши Скоробогатова. Он предложил друзьям Геннадия приобрести места под захоронение рядом с его могилой. Согласились не все, но большинство ринулись выкупать землю на кладбище, а скооперировавшись, обнесли образовавшуюся VIP-зону оградой. Наташе не нравилась сама идея, а ее воплощение тем более. Но делать нечего, земля уже куплена и поделена. К тому же и для нее здесь было выделено место, о чем она предпочитала не думать.