Очень плохой босс - Рита Навьер

В этот раз я взяла лагман, овощной салат и свой любимый томатный сок. Поискала в сутолоке свободное место и присела за столик к менеджерам по продажам. Те поначалу неуютно молчали — видимо, я прервала обмен сплетнями. Но постепенно снова разговорились.

— А видели новую тачку Крамера? — спросил Антон Толстолобов. — Сегодня на ней приехал. Бэха семёрка. Чёрная. Новьё. Шикарная…

— Представляю, какая у него зарплата, — вздохнул его коллега.

— Мда, с нашими не сравнить.

— Он уже и место на парковке застолбил, — продолжал завидовать Антон. — Правда, в дальнем конце. Рядом с моей…

Тут мне на ум пришло: может, поэтому Крамер сегодня смилостивился? Ну а что? Новый автомобиль для них, мужчин, всегда радость… А радостный человек — он добрый.

В таком случае я искренне рада, что он купил себе… что там сказали? Бэху? Вот.

***

После обеда снова началась дикая запарка. Поток клиентов, казалось, стал вдвое больше по сравнению с утром. И в разгаре этой вакханалии сквозь беспрерывную череду звонков пробилась Лидочка. Крамер опять вызывал меня к себе.

Мне сразу же, инстинктивно, поплохело, хотя вроде больше никаких проколов с моей стороны не было. Отчёты верные, это точно. Что ещё не так? Хотя, может, ему просто что-то непонятно в моих таблицах, и он всего лишь попросит разъяснить?

Я поднялась в приёмную. Лидочка до сих пор на меня предосудительно косилась за утренний инцидент.

Когда я вошла в кабинет Крамера, то увидела, что у него уже кто-то есть. Сидит напротив его стола. Из-за высокой спинки стула я не могла разглядеть, кто это. Но на душе сразу стало как-то муторно и тягостно. Да и Крамер вновь сверлил меня суровым взглядом, будто я в чём-то виновата.

— Вызывали? — поинтересовалась я, подходя ближе.

И тут его гость обернулся… Вчерашний скандальный мужик! Тот, что пульнул в меня счётом и грозился жаловаться. Видимо, уже.

— Ксения Андреевна, — хмуро произнёс Крамер и протянул мне какой-то листок, — ознакомьтесь.

Этот чёртов скандалист действительно накатал на меня жалобу. В таких красках расписал, как его, бедного, облапошили, а потом ещё и обхамили, когда он пришёл к нам с этой проблемой. Про своё выступление он, разумеется, не упомянул.

— Как-то прокомментируете? — строго спросил Крамер.

Я пожала плечами.

— Я уже вчера всё объяснила товарищу, мне добавить нечего. Не мной эти законы придуманы. А насчёт хамства — это неправда.

— Конечно! — сразу взвился скандалист. — Вы меня ещё лгуном обзовите. Хамили, хамили. Ещё как хамили, иначе я бы тут не сидел.

Этот негодяй стал пересказывать Крамеру вчерашнюю сцену, но всё так извернул, что в его рассказе я предстала какой-то хабалкой. Несколько раз я пыталась вставить слово в свою защиту, но Крамер меня тотчас затыкал.

— Не перебивайте. Дайте человеку сказать.

А когда скандалист наконец выговорился, Крамер просто убил меня.

Мало того, что отчитал как какую-то двоечницу: клиент всегда прав, надо было искать компромиссы, варианты, надо было сделать так, чтобы он остался доволен, а если у меня не получилось, значит, я не справляюсь, зря занимаю должность и всё в таком духе. Так ещё и после этой словесной порки заявил:

— Извинитесь перед господином Якимчуком.

— Что?! — задохнулась я от негодования. — Но я не…

— Ксения Андреевна, — резко оборвал меня Крамер. — Или вы сейчас же принесёте ему свои извинения, или составляем акт. И сами знаете, что будет потом.

Как же я его в этот момент возненавидела! Всей душой. Я бы даже не удивилась, если бы он от моего взгляда сейчас задымился. Но увы…

Да, я поняла его намёк. Объяснительная, потом этот акт, затем ещё одно любое нарушение и всё. Крамер будет вправе меня уволить, чего он и добивается.

Я повернулась к скандалисту. Тот уже не выглядел таким самодовольным, скорее, слегка озадаченным. Похоже, на него отповедь Крамера тоже произвела впечатление.

— Извините, пожалуйста. — Получилось слишком уж елейно и язвительно, но как уж умею.

Опять я покидала его кабинет стремительно, только на этот раз меня колотило от обиды. Это нормально так — не разобраться, обругать, унизить? Ненавижу его! Пижон! Самодур! Сволочь!

Крамер всё никак не мог до конца преодолеть джетлаг. Вечером и ближе к ночи его переполняла энергия, с трудом засыпал лишь под утро и потом еле вставал. На работе до утра держался на одном кофеине и только к обеду более-менее расхаживался.

Но в это утро его взбодрило совсем другое…

И всё эта Ксения Андреевна… Правда в мыслях Крамер её называл просто Ксения, а иногда и Ксюша, но только потому что ему нравилось это имя. Иначе бы не стал, уверял он сам себя.

И вообще с ней было всё так сложно.

Вот говорят про когнитивный диссонанс, у него же был диссонанс душевный.

Сначала он на неё страшно злился за то, что приняла его за жиголо. Потом аккуратно выспросил у директора про тот злополучный клуб. Оказалось, что и правда это заведение очень специфическое. Это же надо было туда забрести!

— Там озабоченные старые тётки снимают себе мальчиков, — пояснил Котов. — Не, туда даже не суйся.

Уже, подумал Илья, но промолчал.

И она тоже, выходит, просто ошиблась.

Но это же, значит, что она пользуется вот такими услугами, покупает себе мужчин… Это было противно. Сам он побрезговал бы. Случалось, и к нему подкатывали проститутки — он от них шарахался как от чумных. И по его мысли, тот, кто ими не гнушается, сам недалеко от них ушёл.

Секс он очень любил, и если уж занимался, то самозабвенно, до изнеможения, но вот эта брезгливость была его сильнее. Наверное, тому виной родительское наследие. И мать, и отец Ильи были известными в городе венерологами, они и познакомились на работе. И сколько он себя помнил, они за семейным обедом или ужином запросто обсуждали работу и «интересные» случаи. Так что у него на подкорке намертво осело: случайные связи неизбежно влекут все эти мерзкие болячки.

Вот и от Ксении ему бы держаться подальше. Но что-то странное творилось с его организмом, когда она находилась рядом. Сердце начинало колотиться. Ему становилось труднее контролировать себя. А бессонной ночью накануне он почему-то вспоминал не Лену, с которой был близок много раз, а именно её. Представлял нежную грудь, бархатистую кожу, точеные изгибы и мгновенно завёлся.

Позволил себе самые откровенные фантазии, напряжение снял сам, но даже после разрядки не получалось выкинуть её из головы и успокоиться. И эта навязчивая тяга его злила. Потому что это мешало. И работать мешало, и просто жить. И вообще его задевало, что он не просто клюнул на крючок этой нимфоманки, но и заглотил. А ведь его предупреждали!