Эвермор. Время истины - Сара Холланд

– Калла сказала, что он должен отгонять… – Дух Алхимика, вспоминаю я, замолкая. – Но однажды я вернулась, а его не было.

– Моя мать приказала проводить постоянные проверки во всех городах наших земель, чтобы убрать все старые алхимические символы, в основном когда пыталась получить милость Королевы. – Лиам машет на разрушенную стену за нами: форт Вора лежит в руинах, продуваемый всеми ветрами.

– Так они… – Я всматриваюсь в глиф, пытаясь рассмотреть одну форму среди многих. Голова кружится. – Что означают эти символы?

Поднимаю руку, чтобы коснуться стены, потом останавливаюсь, замерев от страха. Через мгновение Лиам присоединяется ко мне, встав у стены и водя пальцами по линиям с уверенностью старого знакомого.

– Это некий древний язык, используемый старыми учеными и алхимиками. Многие из этих символов старше древнего семперского, и никто не знает, откуда они взялись. – Он указывает на одну простую изогнутую линию. – Этот означает воду. – Он делает паузу, проводя пальцем по узору с маленьким кругом внутри. – Тот похож на собачью голову. Но вот этот – само время. Алхимики – ты и твои последователи – передавали свою историю всеми возможными способами, хотя Королева – или, может, Каро – уничтожала записи повсеместно. Они передавали ее в рисунках, легендах, историях. Им нужно было защитить свои знания от Колдуньи. Так что ничего никогда не давалось легко.

– Конечно, нет. – Собственные старые истории уже всплывают в голове. Как Змея украла сердце Лисы, проглотив его целиком.

– У нас ушли годы на то, чтобы понять их значение и расшифровать. Этот, повторяющийся несколько раз, означает оружие. А вон тот, самый большой, – любовь или сердце. Но этот… – он отходит от стены, – означает зло. Если нарисовать их так, они формируют нечто вроде законченного предложения: оружие против великого зла.

– Оружие против великого зла? Против Каро, – выдыхаю я. По спине пробегает холод. Внезапно все мои воспоминания становятся такими отчетливыми, и кажется, что достаточно сделать шаг, чтобы оказаться в них. Что-то словно движется за моим плечом, я вижу это краем глаза – но, когда резко поворачиваю голову, чтобы рассмотреть картинку, там ничего нет.

Смутно слышу голос Лиама за спиной.

– Есть и другие символы, значений которых я до сих пор не знаю. У меня ушли годы на тайные поиски, но я не могу найти никакие записи о них, как и Элиас…

Его голос кажется далеким, словно он на другом конце длинного туннеля. Я вздрагиваю.

Перед глазами все плывет. Все, кроме глифа на стене, который словно становится четче, виднее. Мое дыхание и сердцебиение ускоряются, и я протягиваю руку назад в поисках Лиама, желая, чтобы что-то или кто-то связали меня с этим моментом. Но, прежде чем успеваю коснуться Лиама, он растворяется, и его голос затихает, а вместо него слышится гомон других голосов. Они повсюду, смутно знакомые, встревоженные.

В глазах проясняется, я вдыхаю запах чего-то резкого и сладкого. Лиама нет. Форт Вора целый, но ему не хватает блеска, которым он сиял еще мгновение назад. Внутрь из окон льется мягкий свет. Вокруг меня люди: мужчины и женщины в разноцветной одежде.

И они погрузились в хаос: бегают, кричат, снимают книги и свитки с полок и засовывают их под плащи, собираются у окна, чтобы выглянуть в ночь. У двери темнокожий старик раздает мечи проходящим мимо, а рядом со мной бледная молодая женщина с яркими глазами, стоит у стола, трясущимися руками заворачивает в ткань стеклянные банки и засовывает их в мешок из грубого материала. Я вижу, как слеза стекает по ее щеке.

Что происходит? Я пытаюсь спросить, но слова получаются искаженными и приглушенными, словно пытаюсь говорить под водой. Все же женщина разворачивается и протягивает руку, помогая мне встать.

– Нужно уходить, миледи, – говорит она полным страха голосом, а в ее глазах стоят слезы. – Колдунья здесь.

Внизу раздается громкий треск, кто-то кричит. И через открытую дверь я чувствую запах дыма, поднимающийся по ступеням.

Вспоминай, думаю я в отчаянии, но паника охватывает меня раньше, чем я успеваю понять, что нужно вспомнить – животный страх, потому что Колдунья здесь, она пришла за мной, и я не покину ворота Беллвуда живой. Я смотрю, как мои руки тянутся к каменной стене, испытываю боль, проводя пальцами по символам снова и снова, пока кожа не трескается и не кровоточит, а рубиновые капли не растворяются в камне под символами. Вода. Свинец. Рубин. Зло. Оружие. Коготь.

Еще раз провожу окровавленным пальцем по символу в виде месяца и замираю.

Затем разворачиваюсь, чтобы встретить Колдунью. Ее темные струящиеся волосы спутаны, испачканы в крови и золе, и в них вьется голубая шелковая лента. Мой взгляд опускается на дырку в ее платье, открывающую полосу покрытой шрамами кожи прямо над сердцем. Метка светится в нарастающем жаре.

– Ты думала, что сможешь убежать? – рычит Каро и бросается ко мне, вырывая голубую ленту из волос и ловким движением оборачивая ее вокруг моей шеи.

А затем…

Чернота, пустота. Я где-то в другом месте, хотя пространство вокруг меня такое темное, что кажется: я вообще нигде.

Тело сводит судорогой. Ладонь пылает жаром. Я опускаю взгляд и разжимаю пальцы, чувствуя пульсирующую боль.

В моей руке кроваво-красный драгоценный камень размером с годовую монетку, заостренный с одного конца, словно я вытащила его из огромного зверя. Вокруг находки обвилась каменная змея, раскрывающая кольца и превращающаяся в рукоятку. Кинжал. Коготь. Зуб. Оружие. Ужас и восторг одновременно охватывают меня. Камень проливает алый свет на мои пальцы, словно моя рука действительно кровоточит. Вглядываясь в отблеск, танцующий на лезвии, вижу улыбающееся мне отражение…

Это Каро смеется надо мной. Лицо Колдуньи, дюжину раз отраженное в зеркальной поверхности кинжала. Она действительно там, на земле подо мной, голова запрокинута назад, глаза широко распахнуты.

Я это сделала.

А теперь надо спрятать кинжал в безопасном месте. Я должна бежать…

Невидимая рука хватает меня, и я кричу.

– Джулс! – зовет кто-то. Голос кажется знакомым. Крики и рев умирают в моей голове, темнота растворяется бледным светом, и перед глазами всплывает комната… тихая и пустая. В ней лишь мы с Лиамом.

Он смотрит на меня широко открытыми глазами, и его лицо невероятно бледное. Я слежу за его взглядом и опускаю глаза на свои руки, удивляясь тому, что вижу, а потом меня пронзает боль. Все пальцы в крови, ногти поломаны, кулаки крепко сжаты, как и в моем видении. Медленно, с тревогой я разжимаю ладонь…

Но там нет ничего, кроме воздуха.

Внутри меня рождается разочарование, такое внезапное и сильное, что приходится сделать усилие, чтобы подавить всхлип. Я стою на коленях у стола, дрожа, недовольная тем, что видение так легко украло комфорт и тепло форта Вора. В душе ярость. Лиам садится рядом, гладит меня по руке. Мне нужно его отпихнуть, но я не могу, и мы продолжаем сидеть.