Сопротивленец - Илья Трифонов

лишь от микроскопического Пробоя. А что было бы, нанеси я удар в полную Силу и не став оттягивать выплескивающуюся тьму на себя? Вряд ли что-то хорошее.

Темная сторона всегда жаждет власти. И она не успокоится, пока однажды не возьмет полный контроль над хозяином. Будет подтачивать его разум и источник, пока не добьется своего и не воплотиться в мире еще в одном безумном чудовище, сеющим хаос и несущим смерть всеми живому.

Я позволил Ниат ощутить край той бездны, по которой она идет, пошатываясь и постоянно рискуя сорваться в полет в один конец. Ощущение не из приятных. Как если бы начинающему курильщику дали на миг ощутить последнюю стадию рака легких, когда каждый вдох причиняет невыносимую пронзающую боль.

– Ученицы, – наконец, смогла вымолвить Ниат, с ненавистью посмотрев мне в глаза. Самообладание понемногу возвращалось к ней вместе с гневом, фокусируемым Темной стороной. – Ты сделал с ними такое?

– С ума сошла? Разумеется нет. Я что, на зверя похож? Просто вытянул их них яд, которым ты их пропитала.

– Темная сторона не яд. Она – истинное величие Силы!

– Как-то слабовато вышло, – я с разочарованием поцокал языком. – Где страсть, напор? Ты сама не веришь себе. Давай еще разок.

Мат на ситхском наречии – отдельная пытка для ушей. Какофония скрежещущих грубых звуков, сверлящей дрелью раздирающих барабанные перепонки. Не знаю, где твилека такого нахваталась, но в какой-то момент я ощутил острое желание еще разок садануть ее Когтем, чтобы умолкла. Жуть. Неудивительно, что древние ситхи в большинстве своем предпочитали пореже говорить и почаще убивать. От такого издевательства над речью уши в трубочку сами собой сворачиваются.

– Выговорилась?

Еще один прожигающий взгляд. И сразу за ним внезапный вопрос:

– Ты лишил моих учениц Темной стороны?

– Бывших учениц! Да.

– Как?

– Умеючи.

– Смешно, – твилека оскалилась, хотя ее чувства и эмоции говорили об обратном. – Я так понимаю, такая откровенность не случайна? Мертвые не выдают секретов.

– Сила упаси, – поспешно открестился я. – Хотел бы убить тебя – сделал бы это еще на улице. Трупы на морозе не так быстро воняют.

– Тогда зачем?

– Кева и Мира просили за тебя. Они почему-то считают, что ты тоже заслуживаешь второй шанс.

– Значит, они еще слабее, чем я думала, – лицо Ниат искривила презрительная усмешка. – Какая жалость. Столько труда вложено, и все впустую. Я разочарована.

Ментощупы уловили сдвоенный всплеск приглушенных эмоций. Ну что же вы, веснушки. Могли бы хоть не так явно подслушивать. Или по крайне мере не так громко сопеть в дверную щелку. Даже Ниат услышала, вон как ухмыляется.

– Так что, джедай? Хочешь предложить мне тоже, что им им! Если не будешь убивать меня – проваливай и не трать впустую время. Я никогда не предам Темную сторону Силы.

– Хорошо. Пока.

– Что? – удивилась Ниат. – Вот так просто сдаешься?

– А ты ожидала услышать проникновенную проповедь на пару часов? – вернул я ей ее ехидную ухмылочку, поднимаясь на ноги. – Это ты в плен не к тому джедаю попала. Обрыбишься. Я, знаешь ли, занятой человек. Не хочешь – как хочешь. Твою дальнейшую судьбу решит Орден джедаев.

Твилеку перекосило. Но она все же нашла в себе силы сдержать порыв злобы и спросила:

– А что будет с Кевой и Мирой?

– Для той, кто столь сильно разочарована, ты слишком печешься о них.

Ниат прикусила язык, а из-за двери повеяло пылким жаром воспрявшей надежды. Нет, веснушки, вы ошибаетесь. Тут некого спасать и никому давать второй шанс. Ваш учитель сделала свой выбор, и проживет остаток жизни с ним.

– Прощай, Ниат. Ты хорошо сражалась.

– Что ты сдох, джедай…

– Нет! Мастер! Джове не уходи!

Розово-голубой вихрь прошуршал у моих ног и рыдающим клубком стиснул совершенно опешившую от такого поворота твилеку. С минуту она тупо смотрела на двойняшек, поливающих слезами ее темную робу на груди, после чего красивое лицо исказила злобная гримаса.

– Пошли прочь от меня, ничтожества! Вон, убирайтесь!

– Мастер, н-не… надо-о-о! Это не вы-ы-ы! – захлебывалась плачем Кева, и ей вторила сестра.

– Вспомните, какой вы были на Коррибане. Вспомните! Вы спасли нас, взяли к себе. Если бы не вы, нас бы убили, как и остальных аколитов. Мастер… пожалуйста….

Сердце кровью обливалось при виде эмоционального вихря, поднятого сестрами в ментале. И не у меня одного. Ниат поджала губы и подняла голову к потолку, чтобы не смотреть на рыдающих у ее ног бывших учениц. В источнике ситха начала зарождаться внутренняя борьба, усиливающиеся по мере того, как ободренная ее молчанием Мира продолжала тараторить:

– Вспомните! Тот день на Орд-Мантелле, когда Кева подвернула ногу, и вы тащили ее на себе, пробиваясь через полчища клыконнов. А я? Когда Дарт Коргал натравил на нас с Кевой своего ученика, вы были рядом, и позволили нам выжить. Темная сторона не полностью поглотила вас! Я еще чувствую свет…

– Заткнись! Замолчи… глупая девчонка.

– Нет! – крикнула Мира. – Мастер, прошу, не оставляйте нас. Я…. я люблю вас!

– У-а-а-а!! – залившаяся новым ревом Кева не в силах была выговорить что-то внятное, но закивала головой со скоростью болванчика, трясущегося на приборной панели разогнавшейся машины.

Теперь уже и я удивленно распахнул глаза, наблюдая ожесточенное противостояние Света и Тьмы в Ниат. Кто бы мог подумать, ан нет. Надо же как далеко запрятала. И не разглядеть под плотной пеленой Темной стороны. А веснушки смогли. Потому как сами были такими же. Только их Свет был сфокусирован на мне. А у Ниат… Каллетии тянулся к Кеве и Мире, взахлеб рыдающих у ее ног.

Опустившись рядом с твилекой на корточки, я коснулся пальцами ее подбородка и, преодолевая сопротивление, заставил посмотреть себе в глаза.

– Предложение еще в силе, Лет. Еще не поздно все исправить. Отринь Тьму в себе и вернись к Свету.

– Нет… отпусти меня… ненавижу…

– Посмотри на них. Посмотри!

Ниат нехотя подчинилась. И вновь ее тело пронзила судорога от двух сторон Силы, сцепившейся в смертельной схватке за Источник одаренного.

– Они любят тебя. И пойдут за тобой до конца. Тебе больше не придется быть одной, Каллетия.

– Хватит!

– Это твой последний шанс исправить содеянное. Решай.

– Мас…. те-е-е..., – давясь рыданиями выдавила из себя Кева, умоляюще смотря снизу