Связанные звёздами - Марина Ноймайер

– Профессор Киппинг, при всем уважении, – заговорил Виктор, – но я хочу поддержать идею синьора дель Мацца.

Я со злостью сжала зубы. Терпеть не могу этого выскочку!

– Ты сомневаешься в верности решения настоятеля, Виктор? – фыркнула эффектная рыжая девушка.

– Позвольте мне убедить вас, – спокойно продолжил ассистент профессора.

Среди членов ордена развернулась жаркая дискуссия. Виктор активно убеждал рубинов в том, что мне лучше остаться в штабе и начать тренировки. Пожилой мужчина с тростью, наоборот, выступал за то, чтобы отправить меня в прошлое вместе с Леопольдо. Я вздохнула и потерла ладонями виски. Ну и почему ни одного из них не интересует мое собственное мнение? Ладно, к черту эту полемику! Я увидела, как две багровые вены вздулись на лбу у профессора Киппинга, и поспешила отступить, чтобы не попасть под горячую руку. Медленно подойдя к «Весне», я юркнула за мольберт. Вампир что-то грозно прорычал, но я не разобрала ни единого слова. Уши как будто заложила вата. Внезапно голова закружилась, мне показалось, что меня завертело хуже, чем на американских горках. «La Primavera» буквально опьянила меня. Я обошла мольберт и принялась рассматривать искаженные лица. Мои руки сами потянулись к картине. Дрожащие пальцы коснулись полотна. Какая чудесная техника исполнения! Сколько ни смотри на этих трех граций, на эти прозрачные драпировки… совершенно непонятно, как они написаны. Под кончиками пальцев что-то задергалось, начало пульсировать. Все вокруг залило знакомым золотым светом. Прежде чем я успела понять, что происходит, магическое свечение уже полностью окутало мое тело.

Флоренция, 29.03.1478

Сознание возвращалось медленно, словно всплывая из глубокого сна. Тяжелая голова раскалывалась от тупой, бьющей в виски боли, а руки непослушно тряслись.

– Где… – недовольно произнесла я, с трудом разлепив спекшиеся губы. Еще больше сил ушло на то, чтобы приподнять налитые свинцом веки. Я ощутила прикосновение к щеке и смутно осознала, что кто-то присел на корточки рядом со мной. Мужские руки грубо потрясли меня за плечи. Я больно ударилась затылком о дощатый пол и вскрикнула. Ай! Нельзя ли помягче? Я попыталась сфокусировать затуманенный взгляд. Опять эти кошачьи глаза… ну нет, только не он!

– Эй, Роза, пора вставать, – прорычал Леопольдо и похлопал меня по щеке. Я раздраженно фыркнула и резко поднялась. Этот парень ведет себя хуже пещерного человека!

– Где мы?

– Как думаешь, умница? – процедил итальянец. На его щеках выступил легкий румянец, а в глазах промелькнули искры гнева и презрения.

– О нет! Только не говори, что картина оказалась порталом, и я… туда… – запнувшись, я закрыла лицо руками.

Блин, блин, блин. Да как же так? Почему у меня не получается это контролировать?

Я потерла глаза кулаками, с трудом сдерживая слезы. Ну уж нет! Не время и не место для слабости, нельзя раскисать!

Я сделала глубокий вдох носом и медленно выдохнула через рот. Хм… знакомый запах льняного масла и живичного скипидара. Неужели? Я внимательно осмотрелась вокруг. Ну конечно, это та самая художественная мастерская! Именно здесь я очнулась после первого скачка в прошлое через загадочную картину со львом и грифоном.

– Что, черт возьми, на тебя нашло? Зачем ты воспользовалась порталом? Вконец с ума сошла? – яростно затараторил Леопольдо. – Ты все испортила! Планируй, не планируй – с тобой одни проблемы. Надеюсь, ты довольна? Все насмарку.

– Разве ты планировал брать меня с собой? – недовольно пробормотала я, потирая лоб. – Да-да, на собрании я наверняка все просто неправильно поняла!

На скулах итальянца проступили желваки – так сильно были сжаты челюсти.

– Ладно, сейчас нет смысла об этом спорить, – процедил он на немецком, а потом не удержался и почти беззлобно добавил несколько ругательств на флорентийском диалекте. – Ну же! Мы должны убраться, пока кто-нибудь нас здесь не обнаружил.

Лео протянул мне руку. В прикосновении не было ни бережности, ни уважения – меня просто рывком поставили на ноги. Мои колени дрожали, как у ягненка. Я сделала неуверенный шаг вперед, но резкая боль пронзила правую ногу, сковывая движения.

– Давай, идем! – сказал Леопольдо и легко подтолкнул меня в спину. Он стянул ткань с одного из мольбертов. Я замерла в оцепенении. Это же… «La Primavera»!

Я поморгала, немного качнулась и тупо уставилась на картину. У «Весны» не было рамы. Меня удивила свежесть красок: полотно выглядело недавно написанным. А еще… на нем не было и следа ужасного «вируса», который поразил шедевр в настоящем. Никаких демонических атрибутов, цвета насыщенные, сюжет привычный: прелестные грации танцуют рондо, Флора тепло улыбается случайному зрителю. Я нахмурилась, продолжая рассматривать картину. Не может быть! Сердце пропустило удар, а затем зачастило вдвое больше обычного. Она не дописана! Здесь должно быть намного больше апельсиновых деревьев. Я попыталась заговорить с Лео – несколько раз открывала и закрывала рот, но так и не произнесла ни слова. Я почти вплотную приблизилась к картине и глубоко вдохнула запах льняного масла. Невероятно! Шедевр внушал мне какой-то благоговейный трепет.

– Давай, прикоснись к ней, но только аккуратно, – скомандовал Лео. Я вздрогнула и обернулась к итальянцу. Да, конечно, Леопольдо прав. Мы должны поторопиться. Я послушно вытянула вперед руку и прикоснулась к золотистым волосам Венеры. Как зачарованная, я стала водить указательным пальцем по изображению богини красоты и ощутила знакомое покалывание. Цвета стали ярче, а сами образы более отчетливыми. Но… больше ничего не происходило. Где же теплый золотистый свет? Я недоуменно поджала губы и осторожно положила всю ладонь на картину. Ничего. Мы с Леопольдо обменялись растерянными взглядами.

– Не получается, – пробубнила я, наблюдая, как мрачнеет лицо итальянца.

– Дьявол! Дай-ка мне попробовать!

– Нет! Ты оставишь меня тут одну? – запротестовала я.

Но итальянец проигнорировал мои возмущенные замечания. Он протянул руку и прикоснулся к Меркурию. Ничего не произошло. Лео нервно почесал затылок. Следующие несколько минут он судорожно трогал картину в разных местах, но ситуация оставалась прежней – ничего не происходило. Я медленно вытерла потные ладони о юбку. Паника подкатила к горлу горьким, колючим комом.

– Леопольдо, – прошептала я.

– Пожалуйста, – прорычал итальянец, – не называй меня Леопольдо!

Лео устало прикрыл глаза и немного помассировал виски.

Прекрасно! Теперь он на мне срывается.

– И как же мне тебя называть? У меня, конечно, есть парочка предложений, но… – пробубнила я.