Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого - Жан Фавье

В капитул были вложены значительные средства. Мариньи выделил на него 420 турских ливров ренты, приобрести которые позволил король.[434] В действительности, Ангерран уступил капитулу в общей сложности 260 ливров ренты в Васкее, Лонгейле, Мортемер-ан-Лионе, Л'Иль-Дье и Ри,[435] причем в трех последних ренты местных церквей,[436] а также ренту в Оти.[437] Но в 1314 г. все эти выплаты еще не были переведены, поскольку ренты были конфискованы наряду с другим имуществом Ангеррана, и Людовику X пришлось, в качестве компенсации, выделить капитулу земли в Туфревиле и некоторые права в местностях Васкей и Экуи.[438] Помимо этого, Ангерран пообещал каждому канонику двенадцать полных возов леса, но из леса Баквиль он мог получить лишь сто возов; король добавил ему сорок четыре недостающих.[439]

Архиепископ Руанский, Бернар де Фарж, даровал им права на лес в Лионе (Lyons),[440] a Жан де Лион, врач Людовика Наваррского, выделил 40 ливров ренты[441] и права собственности на свои владения в Лионе, Тронке, Бофиселе и Лорло, сохранив за собой право на пожизненное ими пользование.[442] Папа, в свою очередь, даровал отпущение грехов посетителям этих мест: на один год и на сорокадневный пост во время праздников Св. Девы Марии, Св. Иоанна Крестителя, Св. Петра, Св. Павла и Св. Людовика, и на сто дней в течение их октав;[443] чуть позже он распространил свою милость также на рождественские праздники, на Пасху, Троицын день, святую Пятницу, на праздник Освящения церкви, а также на всех тех, кто сделает пожертвования для коллегиальной церкви.[444]

Мариньи дал капитулу устав в акте об его основании: присутствие во время богослужений и распределение канониальных и приходских служб, раздача пребенд, получение прибыли, порядок назначения сановников были строго урегулированы. В числе двенадцати каноников были декан, певчий и казначей, а также викарий. Покровительство оставалось за Ангерраном и, после его смерти, за его потомками: сначала за сеньором де Мариньи, потом за сеньором дю Плесси.[445] В действительности, во время Революции покровительство принадлежало госпоже д'Экуи и сеньору де Мариньи.[446] Ангерран мог назначить двух каноников в церковный приход.[447] Помимо того, он готовился к учреждению восьми должностей викария, чего так и не произошло.[448] С другой стороны, Мариньи действительно открыл госпиталь в Экуи.[449]

Похожие, но не столь значительные учреждения появились по его инициативе в Гамаше, где в 1309 г. был основан капитул,[450] и в Менневиле, где в 1312 г. открылись две часовни, располагавшиеся вероятно, вблизи замка.[451]

Возводя капитул в Экуи, Ангерран приказал снести старую церковь Сент-Обен. Тремя годами позже строительство новой коллегиальной церкви Святой Богоматери в Экуи подошло к концу. Это одно из самых прекрасных и незатейливых зданий, построенных в радиальном стиле, и можно не сомневаться в том, что для его создания Мариньи обратился к одному из самых модных в творческих кругах того времени архитекторов, который, без всякого сомнения, был также автором Плесси, поскольку лепка и утолщенный фундамент обоих зданий абсолютно идентичны.[452] Церковь имеет два нефа, простой и поперечный; ее свод появился только накануне Революции. Некогда она была отделана лепными украшениями, аналогично часовне в Плесси и Большому залу королевского дворца в Париже. Западный портал украшали три прекрасные статуи: Дева Мария, которая сейчас стоит напротив тимпана, ранее находилась напротив простенка;[453] в оконных простенках возвышались статуи дарителей,[454] слева Ангеррана де Мариньи, справа Алис де Монс, которые преподносили Богоматери макеты церквей. Другие сделанные по заказу Ангеррана скульптурные изображения до сих пор украшают церковь: это статуи Св. Вероники, Св. Анны, Св. Никезы, Св. Дионисия, Св. Марии Египетской, Св. Цецилии, Св. Маргариты; ранее ансамбль дополняла также скульптура Людовика Святого, к сожалению, утраченная в наши дни.[455] Эта скульптурная группа является одним из самых выдающихся памятников пластического искусства начала XIV в.[456] Создатели ансамбля, без всякого сомнения, творили в королевской мастерской, и Мариньи, руководивший ее деятельностью, не преминул воспользоваться своим положением для того, чтобы установить свое скульптурное изображение рядом со статуей короля на входе в королевский дворец.