Кот, консьержка и другие уважаемые люди - Диляра Тасбулатова

Мама говорит:

– А у нас – сибас!

Соседка говорит:

– А что такое сибас?

Мама говорит:

– А что такое «лексус»?

Соседка говорит:

– Я первая спросила!

Мама:

– Ну, рыба.

Соседка:

– Ну, машина.

Мама:

– Для чистки рыбы?

Соседка (со снисходительной усмешкой):

– Что вы всё про рыбу?

Мама:

– Что ты всё про машины?

Она:

– Удобно. Красиво. Люди уважают.

Мама:

– Меня вроде уважали и без сибаса. А тебя без «лексуса» – не уважают?

Депутат Сергей Железняк на днях предложил принять законы, стимулирующие писателей творить во имя укрепления духовности.

Мама говорит:

– А кто такой Железняк? Матрос?

– Ну типа того.

– И кого он хочет простимулировать?

– Но не меня.

– А ты пиши ради укрепления духовности, и он…

– Даст мне денег?

– Ну почему сразу денег? Может, прикрепит тебя к литфондовской поликлинике. И ты там анализы сдашь. К примеру, извини, кал…

– На духовность анализы?

– А что, духовность видна и в этом…как его… кале?

– У кого-то, может, и видна.

– Нет, ничего, пожалуй, не выйдет. Не прикрепят тебя никуда, не твой случай: у тебя и в моче будет не видна. Эта, как ее, духовность.

– Эт еще почему?

– Да потому! У нетитульных все не такое… Сама знаешь…

Вуди Аллен когда-то написал:

«Прочитав у Кьеркегора «Бог есть все и ничто, он над и повсюду, он универсален, но Сущность Божественного затемняется (и тэ дэ)», я заплакал. Сам-то я с трудом могу соорудить фразу на тему «Что я видел в зоопарке».

Так и я.

Когда мне звонит философ Аронсон, я сразу лихорадочно вспоминаю, что я видела в зоопарке.

– Жирафа! (кричу я ему радостно).

– Ты имеешь в виду «жирафность» – то есть феноменологию жирафа, а не его самого?

– Ничего такого ты не имеешь в виду (говорит мама). Когда он звонит, ты прикинься, что у тебя горло болит, и похрипывай: а то непременно ерунду сморозишь.

Одна девушка рассказала мне, что в Москве есть «славянское такси». И я решила, что как-нибудь непременно закажу себе такое.

Мама говорит:

– А что там внутри будет? Кроме водителя-кривича? Свечи-иконы? А тебя пустят без сарафана? А на физиономию маску что ли – слепок с лица Надежды Бабкиной? Парик белокурый? А меня возьмут? У стариков уже национальность непонятная, как у той 115-летней японки – было не ясно, японка она, бабушка или дедушка, православная или буддистка, медуза или человек. Она уже только мычала и спала – рассказывали по телику – по 20 часов в сутки.

– Ты собираешься в такси православном мычать и спать?

– Мычать будешь ты: ну, как обычно. А я таксисту дорогу покажу. К храму.

Как-то я поехала на один ужасающий кинофестиваль: очень далеко, оттуда лететь и лететь – в общем, не доберешься самостоятельно и билет не поменяешь.

Пришлось сидеть в этом городе.

Все фильмы я уже видела – к тому же, они были тоже кошмарными.

В номере сидеть скучно, тем более, я книгу не взяла с собой.

Ну и вот: в результате я сидела сутками в баре и травила свои байки.

Люди сменялись, шли спать, а я все сидела и сидела. Курила и выпивала – а что там еще делать?

Все поражались моей вахте.

Истории при этом не повторялись.

Зато мама меня не хотела домой пускать: думала, какая-то бабушка к нам ломится.

– Вы кто? (спросила меня мама).

– Твоя совесть (сказала я заунывно, уже не было сил острить).

– А я думала – смерть (сказала мама).

Хотя я не очень люблю эту тему, кулинарию, типа, все же вот что расскажу.

Я вечно готовлю что-нибудь такое: утка в меду, шварцвальдский пирог какой-нить, груши в портвейне – ну все в таком роде, типа изысканное.

А мама тем временем, формально похвалив мои изыски, украдкой ходит к консьержке есть казенные пельмени (самые дешевые), пить «Майский чай» (мерзость) с карамельками «Взлетные» и грызть печенье «Столичное» (или как его там, не помню).

Как-то я таки ее застукала за этим неприличным занятием. И малость обиделась: дома утка в меду, а она дешевые слипшиеся пельмени наяривает.

Мама начала оправдываться:

– Ну ты же знаешь, что даже самые утонченные аристократы любили иногда ездить к дешевым проституткам, имея жен-красавиц.

– Но не так же демонстративно (сказала я с укором).

Мама вздохнула:

– Да, тут я не права: это как проститутку привести в дом к жене…

Как-то я собирала документы для одного дела.

Тут же мама пришла и говорит:

– Ну че, к похищению готовишься? Думаешь, американцы тебя – ррраз! – и в мешок! (МИД, напоминаю, кто не знает, всерьез заявил, что наших людей похищают американцы.)

– Ага (говорю), мало ли что? Пойду, в магазин за сыром или водкой, и тут вдруг белозубый с челюстью американец, заманчиво помахивая ихним звездно-полосатым, посадит в свою машину…

– И как Фантомас – взмоет в небо?

А тут как раз в гости зашла консьержка Рая, женщина настолько наивная, что это же порой граничит со слабоумием.

– Ты вот недавно была в Америке (сказала Рая). Это тебя похитили, штоле?

– Ага (говорю). Думали, что я – ядерный ученый.

– Потом разобрались, что к чему (сказала мама), и назад отправили.

– Допрашивали? (с ужасом спросила Рая).

– Было дело… (сказала я важно, пока мама уже со смеху помирала).

– Че спрашивали?