Коди. Небраска - Миа Пустовит

скобяной лавке. Он никого не встретил на улицах, но в воздухе витал аромат сидра и выпечки. Какой-то ребенок, наверное, выпустил шарик из вспотевшей ладошки, и он летел к небу.

Проводив его взглядом, Коди зашел в лавку. Там в углу за кассой стояла пожилая леди Торн, испугавшись Коди, она вскрикнула и попятилась. Коди, взяв с прилавка все, что ему было нужно, улыбаясь ей, вышел, заперев дверь снаружи палкой.

Когда он проходил мимо местной телефонной подстанции, то разрубил топором электрический щиток на стене, из него вырвался огромный сноп искр, разлетевшихся повсюду. Коди, не обращая внимания на обожженные руки, на топор, оставшийся торчать в искрящемся щитке, побрел дальше.

Проходя мимо того места, где, видимо, был когда-то городской парк, он услышал детский смех с той стороны. Повернувшись, он увидел большие и маленькие фигуры, большие, белые, стояли, а маленькие играли, будто так и должно быть и так будет всегда, будто в их мире ничего не случилось и не случится. Он решил, что так тому и быть.

Чем ближе он подходил к пабу, тем жарче ему становилось, тем сильнее болели кости, но тем увереннее звучали его шаги. Еще издалека он услышал шум голосов и музыку.

Пригнувшись, он вошел в подсобку. В его карманах шуршали бумажные пакетики. Упаковка скрипела под его пальцами, когда он высыпал содержимое в бочки с сидром. Послышался топот, это Джей шел из дома, напевая песню “О, как зелена была моя долина весною”.

Один из пакетиков упал в напиток прямо в упаковке. Коди спрятался за бочками. Когда Джей ушел, он доделал свое дело. Выйдя на улицу, он ушел в поле тем же путем, которым пришел, и наблюдал за горожанами, скрытый стеблями кукурузы. Джей еще много раз заходил в подсобку и выходил оттуда с полными кувшинами.

Снаружи мужчины играли на спор, кто больше выпьет стаканов за две минуты. Женщины выстроились в очередь на аттракцион “поймай яблочко”. Они толкались локтями, хихикая, ведь яблоки плавали в сидре, и так заманчиво было, не поймав яблочко, пригубить хмельного напитка, хотя бы пару глоточков. А когда родители прикорнут от хмельного, то и дети допьют из их стаканов и лягут рядом.

Шум толпы постепенно стихал. Еще доносилась песня “О, как зелена, зелена была моя долина весною”, но и она оборвалась на полуслове. Стало смеркаться. Небо было желтым, а в него поднимался из города столб сизого дыма. Ветер крепчал.

Подойдя к пабу, он нашел там несколько посетителей, которым уже не хватило сил убраться восвояси. Среди них был и Джей. С головы его спал шутовской колпак, платок на шее был мокрый от рвоты, вспотевшее бледное лицо застыло в болезненной гримасе, он держался за живот. Бедняга, он всегда пил больше всех. Перешагнув через него, Коди вышел наружу.

Он вышел в тихий и чистый, новенький мир, добрался до трассы и побежал.

Глава 9.

Он очнулся от удара по щекам. В незнакомом месте, в салоне неизвестной машины – Адам держал его за локоть, стекла запотели, потому что снаружи валил снег. Сколько времени прошло?

На лбу и руках у Коди были синяки, но хуже всего было то, что на переднем сиденье сидели двое, и он не знал, кто они, не видел их лица, только белые одежды.

Снова голос Адама, сжимающего его локоть:

– Малыш, как долго ты здесь один?

Коди, помолчав, ответил – пару месяцев.

– Какой сейчас год, мальчик?

– 2012, кажется.

– Сколько тебе лет?

– 21, но все говорят, что как будто столько не дашь.

– Где твои родители, ты потерялся?

– Моих родителей я не знаю, меня усыновили тетя Марта и Джей. Из паба.

– Где они, почему не приходят за тобой?

– Они умерли.

– Кто-нибудь может прийти и забрать тебя?

– Нет, нет никого, кроме Адама.

– Кто такой Адам?

– Адам – это ты.

Две тени на переднем сидении переглянулись, кажется, один из них что-то записывал в блокноте. Коди слышал лишь усталое и одинокое биение своего сердца.

Адам снова вернулся к нему, он сохранял великодушное терпение, опять и опять спрашивая Коди, кажущегося совсем маленьким и сгорбленным на этом огромном кожаном сидении.

– Коди, ты знаешь, откуда здесь Адам?

– Да, он приехал на машине… На машине в город Коди.

– Его встретил Джей?

– Я… Я не помню. Может быть, я его встретил… Я запутался… Я хочу домой.

– Подожди, малыш. Скоро ты пойдешь домой.

– Адам, ты отведешь меня домой, ты побудешь со мной?

– Да, но сначала ты должен поговорить со мной.

– Хорошо.

– Что произошло 4 июля?

– Я просто запутался, я всегда все путаю. Перепутал отраву для крыс с дрожжами для сидра и забыл выключить утюг. Я хотел погладить платье тети Марты. А они шумели внизу, они все были до смерти пьяные в тот вечер. Они обидели меня. Мне было так одиноко… И грустно. У меня все болело… Они обидели меня, хотели забрать мой город.

– И что ты сделал, Коди? Скажи это, – Адам нервно моргал, затаив дыхание.

Коди, трепетно наклонив к его плечу голову, прошептал:

– Я их всех убил.

После этих слов в окна машины ворвался яркий свет, расколов их, брызги осколков заискрились в воздухе. Становясь осязаемым, свет превращался в белые руки, выталкивая Коди наружу десятками пальцев и ладоней.

Он осторожно открыл глаза, прикрывая их рукой, жмурясь от горячей синевы неба. Вокруг него зеленела трава, и он слышал аплодисменты. Под руки его вели люди в белом. Крики возбужденной толпы, и хлопки сотен ладоней, они лились отовсюду, пока он медленно шел по ровной дороге с черно-белым узором. Он почувствовал тепло и свет и сияющую радость вокруг. Люди вокруг шумели, выкрикивали его имя.

В конце дороги стоял Адам, сияющий, как новенькая монетка, тоже в белом. Он сулил собой все сладости мира, любую радость и конец тревогам. Коди подошел к нему, наклонившись в глуповатом приветствии. Адам протянул руку, и в неё легла сморщенная старческая ладонь, маленькая, как детская ручка, вся покрытая шрамами от ожогов.

Впереди висела большая надпись с голубыми буквами – “ВЫ ПОКИДАЕТЕ КОДИ”. Буквы были картонными, они рассыпались прямо на глазах.

Коди растерянно оглядывался вокруг – а посмотреть было на что. Это не был его город, он вообще не знал, где он находится и какой сейчас год. Вокруг были карты штата Небраска, карты города Коди, начерченные от руки карты, улицы на которых извивались лихорадочно и хаотично, висели фотографии Джея, Марты, некоторых его школьных