Замок храпящей красавицы - Дарья Донцова

Экая ерунда, воскликните вы! Тысячи пар предпочитают проводить ночи каждый в своей спальне и при этом остаются страстными любовниками. Наверное, Филипп храпит, потеет, издает во сне всякие звуки, толкается, забрасывает на жену ноги, вот она и удрала, желая мирно спать под пуховой перинкой. Согласна, немалое число семей предпочитает сепаратный сон, но тогда их комнаты находятся рядом, их разделяет максимум ванная. А Верещагины разъехались в противоположные концы здоровенного здания. Чтобы выполнить супружеский долг, Филиппу надо пройти не один коридор, миновать библиотеку, каминную, холл, другие помещения. Этак устанешь, пока доберешься до тела обожаемой жены. Похоже, родив пятерых детей, Верещагины утратили взаимное влечение, они вместе со школьных лет, а костер не может полыхать вечно: рано ли поздно пламя гаснет.

Я вздохнула и услышала тихое поскрипывание, из-за поворота показалась хорошенькая тайка в форменном синем платье и белом фартуке. Перед собой она толкала тележку с бельем.

Так, вот она, четвертая «колымажка», чье место в бельевой сейчас свободно. Ну-ка, посмотрим.

– Гуд ивнинг! – сказала я.

Тайка присела и чирикнула, как птичка:

– Хелоу, мэм.

– Ай лук? – спросила я, загораживая проход.

Горничная снова сделала реверанс.

– Вот, мэм?

– Ай… хочу… ну… лук, – повторила я, – сиа в тележку.

– О! Ноу, ноу, – запротестовала прислуга, которая, к моему искреннему удивлению, сообразила, что хочет проделать гостья.

– Ноу, ноу, мэм.

Я обнаружила в голове целые залежи английских слов.

– Ай вонт!

Тайка чуть ли не легла хрупким телом на тележку.

– Ноу, мэм.

– Иес, – решительно заявила я, – отойдите в сторону, плиз. Лефт!

– Ноу, ноу, – причитала горничная, затем она выдала длинную речь, из которой я сумела понять лишь «бед». Очевидно, бедняжка пыталась сообщить, что внутри короба лежит грязное постельное белье.

– Жаль, милая, что ты не понимаешь по-русски, – зачастила я, – иначе б задала вопрос: «Неужели в богатом доме с идеально отлаженным бытом жене олигарха меняют бельишко по ночам, а?»

Тайка закрыла лицо ладонями, я подняла крышку, увидела идеально чистую, издающую аромат лаванды белейшую простыню, сдернула ее и сказала:

– Хэлло, Алекс! То есть, прости, добрый вечер, Лешик, как поживаешь?

– Что ты здесь делаешь? – обморочным шепотом спросил телемачо.

– Аналогичный вопрос я могу адресовать тебе, – тоже очень тихо ответила я, – хотя могу предположить, что ты катался к…

– Тсс, – умоляюще сказал Алексей, – это не то, о чем ты подумала!

– Я думаю о простых вещах, – прервала его я. – Вижу телезвезду, которая скрючилась в тележке для белья, и спрашиваю себя: что может заставить известного на всю страну человека забиться в этот ящик. Вот моя простая дума!

– Ну это совсем не то, – заезженной пластинкой повторил Вересаев, – ничего общего, правда, с твоими мыслями не имеет. Кстати! Ты вроде никогда не принимала участия в моем шоу? Огромное упущение! Давай поговорим на эту тему!

– В коридоре? – нежно пропела я. – Очень удобно, а главное, никто не удивится, если наткнется здесь на парочку, обсуждающую свои дела. Ты всегда можешь сказать: я так устал, господа, вот и решил покататься в тележке.

– Тайра, – зашептал Алексей, – Тайра.

– Иес, – пискнула тайка.

Парочка обменялась парой стремительных, совершенно непонятных фраз, затем тайка поманила меня рукой, аккуратно прикрыла тележку и покатила ее назад. Я двинулась за «каретой».

В конце концов прислуга доставила груз в небольшую оранжерею, помогла Алексею выбраться наружу и, как мне показалось, растворилась в воздухе. Ведущий шоу сделал пару приседаний, помахал руками, сел в плетеное кресло, быстро пришел в себя, вспомнил, что лучшая защита – нападение, и поехал на меня как танк.

– Повторяю, это не то, о чем ты подумала! И вообще, что ты делаешь в семейных апартаментах Верещагина? Сюда пускают исключительно по распоряжению хозяев!

– А особо почетных гостей горничные катают на тележках, – рассмеялась я. – Леша, у тебя есть альтернатива: либо ты честно отвечаешь на мои вопросы, либо я зову сюда Владимира Михайловича Корсакова.

Лицо мачо стало по-детски обиженным.

– Кто тебе наврал, что я проехал в дом, используя бельевую телегу?

– Наврал? – поразилась я. – То есть в действительности ты никогда не прятался под простыней?

– Как ты узнала? – нервничал Вересаев. – Я очень осторожничал, она тоже.

– Алла Константиновна? – уточнила я. – Тайра доставляет хозяйке на ночь десерт? Или, наоборот, закуску? Кому селедку под шубой, а ей – мачо в пододеяльнике. Теперь понятно, почему твоя телепрограмма устояла во время всех перемен, которые случались на канале. За последний год его владелец поменял всех, и даже эмблему канала, теперь он не допускает на экран ни хамства, ни ужасов, запретил употреблять грубые слова, даже «идиот» у вас под запретом, и никаких новостей, потому что они в нашей стране напоминают фильм-катастрофу. Но ты остался и по-прежнему разоблачаешь с экрана как знаменитостей, так и простых людей. В пятницу я щелкала пультом, налетела на твое шоу, а там! Одна тетенька бьет микрофоном по голове другую, они мужа не поделили. Дамы дерутся, вокруг них бегаешь ты – объект общей страсти, зрители визжат. Ты вроде успокаиваешь участников шоу, но на деле только подливаешь масла в огонь. Ты теперь выпадаешь из формата канала. Но «Сплетник» остался в эфире. Почему? Ответ: Алла Константиновна – твой щедрый спонсор. Интересно, Филипп Леонидович об этом знает?

– Все совсем не так! – с отчаяньем произнес кумир телезрительниц. – Я ее люблю!

Алексей начал сыпать словами. С каждой произнесенной им фразой я впадала все в большее изумление. Да уж, Раиса, воспитывавшая меня, была права: под каждой крышей – свои мыши.

Алеша вырос в неполной семье, отца он никогда не видел, с его родственниками не общался. Карина, мать мальчика, целыми днями пропадала на работе, впрочем, ночи она тоже частенько проводила на службе, ей, простой медсестре, приходилось набирать побольше дежурств, чтобы свести концы с концами. Подруг у Карины не было, в качестве антидепрессанта ей служила бутылка. Не подумайте, что она назюзюкивалась каждый день. Нет, она просто выпивала рюмашку-другую в свободное время. Мама мечтала о хорошем муже, который вытащит ее из ямы и полюбит Алешу как родного сына. Иногда в доме появлялись претенденты на роль главы семьи, кое-кто из мужиков даже нравился Алеше, они покупали ему игрушки, конфеты, но потом все заканчивалось одинаково: Карина выгоняла кавалера, обнимала сына, плакала и говорила:

– Нам никто не нужен, в особенности гад, который намекает, что мой мальчик много ест!