Осколки - Юлия Резник

Его это всё рвало на ошмётки. Казалось, всё, что он делает — напрасно. Отсутствие всякого поощрения со стороны дочки, всякой ответной реакции — убивали. Но хуже всего то, что это вызывало в нём злость. Сколько раз Илья ловил себя на том, что ему хочется легонько встряхнуть малышку. Прикрикнуть на неё, выдав что-то вроде: «Ну, всё, Ксюх, кончай! Побаловалась — и хватит. А теперь улыбнись папе. Смотри, какой он у тебя классный!». Так уж устроен человек. Отдавая, он непременно хочет что-то получить взамен. От Ксюши не было вообще никакой отдачи.

Иногда Илье казалось, что он бы отдал пять лет своей жизни, чтобы она просто ему улыбнулась. Или обняла… Или чмокнула губками-бантиками в колючую щёку. Как все нормальные дети. Но она не была нормальной. Она была особенной, да.

Ещё хуже стало, когда он сообщил об их отъезде своей несостоявшейся тёще. Та регулярно забегала к ним, чтобы проведать внучку. Как правило, без предупреждения. Илью несколько напрягало, что у неё имелся ключ от квартиры Миланы, в которую он вынужден был переехать, когда та погибла, потому что не было никакой возможности забрать Ксюшу в свою. Нет, он, конечно, попробовал. Но та так орала, что пришлось отказаться от этой мысли.

— То есть как это? Ты хочешь её у нас с дедом отнять?! Единственную внучку? Всё, что у нас осталось от Миланочки?

Илья поставил перед женщиной чашку чёрного чая, скосил взгляд на дочь, которая безучастно сидела на коврике, и пожал широкими плечами:

— Конечно, нет. Я никого не планирую отнимать. Вы можете приезжать к нам — я буду оплачивать дорогу. Да и мы будем время от времени возвращаться.

В последнем Илья не был уверен, но об этом Зое Константиновне лучше было не знать.

— Нет-нет, это совершенно нереально. Я против.

— Зоя Константиновна, — вздохнул Илья, — боюсь, это решённый вопрос.

— Я обращусь в суд!

— Ваше право. Но к тому моменту мы будем уже далеко. Да и ни один суд мира не ограничит право отца выбрать лучшую судьбу для своего ребёнка.

— Лучшую судьбу?! Да ты ей игрушку новую не можешь купить! Только посмотри, с чем она играется!

Зоя Константиновна вскочила, подлетела к Ксюше и выхватила из её маленьких рук тот самый потрёпанный жизнью болид.

— Верните. Ей нравится играть с машинкой.

— Я знаю! За кого ты меня принимаешь? Поэтому я купила ей новую. Вот, Ксюшенька, посмотри, что тебе бабуля купила. Яркая, красная. А тут ещё Барби. Гляди, какая красивая.

Ксюша вырвала руку, не оценив дорогого презента. Потянулась к своей старой игрушке.

— Вот видите? Она к ней очень привязана. Отдайте, пока не поздно.

— Ксюша! А платье какое у куколки, ты видела? Ты хочешь себе такое платье, Ксюша?

Малышка всем тельцем напряглась и стала тихонько подвывать, раскачиваясь, как маятник. Илья выругался. Выхватил из рук Зои Константиновны раздолбанный болид и сунул в руки дочери.

— Вот, возьми, моя хорошая.

Но было уже поздно. Истерика Ксюши затянулась на добрых полчаса.

— Надеюсь, теперь вы довольны, — не смог не прокомментировать Стужин, смерив женщину горящим яростью взглядом. Илья поражался, что та до сих пор, кажется, не понимала, что их девочка не такая, как все, хотя вроде бы уделяла ей гораздо больше времени, даже чем он сам поначалу.

— Нет, не довольна! Это никуда не годится. И я не позволю её отнять!

— Тогда что вы предлагаете? У вас есть альтернатива? Может, вы сами хотите заняться её воспитанием? — зашёл с козырей Стужин.

— Что? — Зоя Константиновна прошлась беглым взглядом по Ксюше. — Нет. Я же не чудовище. Я не хочу забирать ребёнка у отца.

Скорее, она не хотела с ним возиться, потому как одно дело — приходить на пару часов два раза в неделю и покупать бессмысленные подарки, и совсем другое — взять на себя ответственность за чью-то жизнь. Илья это понял сразу же, после гибели Миланы. Тогда, признаться, он смалодушничал. Ему казалось, что это был бы лучший вариант для всех — отдать дочь на воспитание бабке. С тех пор многое изменилось.

— Тогда вам придётся смириться с тем, что мы переезжаем.

— Это безумие! Безумие, понимаешь? Она терпеть не может толпу! Как ты собрался с ней куда-то лететь?

— Уверен, мы что-то придумаем.

— Ты уже всё решил, — покачала головой Зоя Константиновна. — Всё решил, а с нами посоветоваться не счёл нужным. Сергея Степановича это не порадует. Приготовься к серьёзному разговору, Илья! — пригрозила ему женщина. Впрочем, угроза не достигла цели. Уж кому на Ксюшу было плевать, так это её деду. Тот обращался с ней, как с чумной. Словно для него существовал риск от неё заразиться. Если уж на то пошло, то Сергей Степанович будет только рад избавиться от необходимости играть роль самого лучшего дедушки на планете. Та ему категорически не давалась.

В общем, в последние две недели мозг Стужину выносили знатно. И в этом был только один большой плюс: ему некогда было думать об Агате. Конечно, тоска по ней догоняла Илью время от времени и голодной дворовой псиной впивалась в глотку, и это было в любом случае мучительно. Но если бы Стужин не был занят с утра до ночи, отбиваться от неё было бы гораздо сложней.

И вот теперь она… Как в насмешку. Он ведь поначалу даже не понял, что Агата ему не грезится. Илья скорее бы поверил в то, что у него галлюцинации, чем в то, что может вот так с ней встретиться в густонаселённом мегаполисе. Моргнул…

— Эй, Илюх… Давай, наливай. Смотри, девочки скучают.

— Погоди ты, — отмахнулся Стужин и впился взглядом в Агату, о чём-то мило переговаривающуюся с каким-то мужиком в пижонской рубахе навыпуск, расстёгнутой на две верхних пуговицы, как если бы тому было что показать. Ха!

— Это кто? Ты её знаешь?

Это та, без которой он помирал. Та, кто всю его устоявшуюся понятную жизнь перевернула с ног на голову и… ушла. Сделав свой выбор не в его пользу. Впрочем, в чём в чём, а в этом выборе Илья её обвинять не имел права. В конечном счёте, он и сам мог остаться, но не сделал этого, несмотря ни на что. Несмотря даже на эти непонятные ему, взявшиеся не пойми откуда чувства.

— Осторожно,