Эпитафия - Кирилл Юрьевич Гриб

жалко,

Убежавшего раба?

Микромир

Сколько ошибок в моей парадигме?

Мой микромир наивно смешон,

Он маленький двор в нем герои простые

И каждый своей глубины тут лишен.

От правды и жизни мне добрая миля,

Другую планету себе приобрёл.

На ней все вверх дном как будто под спиртом.

Здесь кажется все вечным сном.

В нем ужаса краски, темней самой смерти,

А горечь до пульса потери берет,

А счастье тут сыплется с рога беспечно

И вечно бросает вдруг в дрожь и вдруг в пот.

Проклятие

Я не хочу умирать, но

Жизнь убегает за стрелкой,

Что гуляя по кругу-кокетка

Мой час урезает по меткам.

Мне не наскучит дышать и

Я буду вечно стремится!

До пепла сгореть лишь

Обратно в жизнь обратиться.

Если в итоге вечность проглотит.

Мой век, сжимая в минуту

И я не вернусь для вас в танце букашки

И как бог не посмотрю вниз.

То этот стих станет миру проклятьем

И панихидой всем судьбам.

Я так любил дышать, но

Лёгкие время погубит.

О стихах

Пишу, стираю снова, снова.

Бумаги клочья там и тут.

На них вся жизнь печаль и остов,

Того что испустило дух.

Заполнил их не я, уж точно.

Пусть чем-то он, да и похож,

Один язык и схожий почерк.

Повсюду кляксы, чирк да черк.

Пусть где-то холод, нет эмоций,

А где-то буря и сумбур.

Все это летопись историй

Всех версий человека рук.

Чернила друг родной, свидетель.

Моей израненной души.

Они лишь знают, что на свете,

Когда-то я немного жил.

Судьба тела

Рукой провёл нащупал кости,

Лишь их оставят Трупоеды после.

А сердце как забилось громче.

Приняв, что остановит ритм свой вовсе.

Теперь дыхание сковало цепью,

Его мне не забрать с собой под землю.

Ох, ноги знаю вы готовы к бегу,

Но от судьбы другого хода нету.

За каждой мыслю кроется лавина,

Но даже это рухнет как плотина.

Великий разум созревал пол века

И вот он обратился в кучу мертвых клеток.

Как титры жизни чёрная могила.

Кому-то прах по ветру, как альтернатива.

Тебя я не забуду родные будут клясться,

Но и они прилягут разлагаться.

Падший ангел

Демон пернатые крылья.

До ужаса остры рога

И сердце его разбито,

Ведь он проклинает себя.

Руки все кровью залиты,

Он на коленях стоит.

Сердце его разбито

И долбит бешеный ритм.

Нимб его ярче неона,

Улыбка скрывает печаль.

Дышит искусственно ровно,

Хоть в мыслях ужасный пожар.

Сердце остыло в ладонях,

Не чувствуют пальцы стук.

Демон упал средь поля,

Тысяч искусственных судьб.

Кровь его жизнью наполнит,

Весь умирающий мир,

Который питается болью

Людей что сам породил.

***

Небо ясно, чисто поле.

В бой шагали мертвецы.

За победу в этой бойне

Всем цинковые гробы.

Жив остался, ясно чудо.

Ну держи на грудь медаль!

Так дешевле пусть и с пробой

Хоть не нужно зарывать.

Тонны стали и тротила,

Сотни ружей и ножей.

Чёрный порох, запах дыма,

Мать земля во ртах детей.

Поле нежное изрыто,

Будто псами чей-то труп

И телами всё накрыто,

Омертвело все вокруг.

Пресный воздух, тихий ветер.

Небо чёрное от туч,

Вот и все, конфликт исчерпан

За каких-то пять минут.

Не рычите на собаку

Не рычи друг на собаку.

Хотя в целом нет, рычи!

Покажи ей кто тут главный

И под хвост сильнее пни!

Пусть она тебя боится.

Ночью тихо, скромно, мстя.

Утром снова ей напомни

Боль ударов сапога!

И когда пройдёт ног мимо,

Взгляд по землю и скуля…

Накричи на эту псину!

Что кормил её за зря!

Но придётся друг смириться.

Любит всех пёс, не тебя.

Нету толку материться,

Что мол шавка так тупа.

***

Робкие попытки быть любимым.

Задрожала ножка, наступив на лёд.

С каждым шагом путь назад необратимей,

Возрастает шанс свалиться в омут вод.

Берег – гавань охm родная, как ты мила!

Как красива с неизведанной глуши

Я замёрз, остыл, забыл о страхе диком,

Что, живя на гавани, внутри себя таил.

Трепетал от ужаса, застывшая вода…

Последняя дорога, не знаем мы куда…

Обезумев скукой, одиночеством души

Я собрал всю волю, мне пора идти.

За плечами бывший я, остался ждать вестей.

Бойкая душа ушла, под шёпот матёрей:

«Сила всемогущая, пощади мальца!

От любви мы юной, помним боль всегда»