Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II - Яков Иванович Бутович

Интересно посмотреть, что представляли собой все эти кобылы, ведь они были взяты из заводского состава, то есть из того материала, которым пользовался сам В.П. Охотников. Якунин говорил мне, что он выбрал лучших по экстерьеру кобыл, так как после слов Охотникова о кровях его завода не сомневался больше в том, что все охотниковские матки высочайшей породы и происходят от шишкинских лошадей.

Бархатка была от Ходистой, которая дала призовую Гильдянку и известного Завета, отца резвой Тайны. Сама Ходистая, дочь одной из лучших шишкинских кобыл Домашней, приходилась полусестрой Главной – матери Ветерка. Якунин говорил мне, что из всей молодежи она больше всего ему понравилась. Бархатка дала у Якунина Горку – мать Петушка. Отдадим должное Якунину: он проявил большое чутье, купив Бархатку самостоятельно, без подсказки.

Богатырка и ее мать Смелая, самые крупные кобылы во всей партии, были выставочного экстерьера.

Грозная была дочерью Рынды, что от Соболя 2-го, а мать Рынды Уборная дала Охотникову Строгого – замечательного производителя. Грозная получилась очень хороша по себе и была награждена медалью на выставке в Москве в 1875 году.

Готовая оказалась так хороша, что Якунин купил ее годовичком. Она была дочерью Ретивой, что от Соболя 2-го и Фортуны, матери заводского жеребца Бедуина. В прямой женской линии Готовая происходила от знаменитой шишкинской Вострухи, дочери Доброго 3-го, которая дала Шишкину Атласного 3-го (Павлова), Миловидного (Колюбакиной), Бобрика (Охотникова) и Точёного (Тулинова). Готовая принадлежала по породе к лучшим рысистым лошадям и вполне подтвердила высокое происхождение своей заводской деятельностью.

Жемчужная была дочерью Бобрика 2-го и внучкой Кролика. Ее мать – знаменитая Орлица, что от Бриллиантки, дочери старого шишкинского Горностая. Бриллиантка – дочь Богатой от Полкана 3-го и мать голицынской Мятелицы. Жемчужная, по словам Якунина, была лучшей из всех охотниковских кобыл, им купленных. Это меня нисколько не удивляет, так как ее мать Орлица в свое время на Всероссийской конской выставке в Москве получила высокую награду.

Суровая была очень хороша, но имела, по словам Якунина, тяжелую голову. В его заводе она дала белого Удалого – замечательную лошадь, получившую заводское назначение у Охотникова. В прямой женской линии Суровая происходила от знаменитой Карнаушки, матери Задорной, от которой родился Горюн, так прославивший завод Дубовицкого. От дочери Суровой Доброй родилась Волшебница, мать призового Алмаза.

Усадница – дочь Беглянки 2-й. В заводе А.В. Якунина она оставила хороший приплод.

Флейщица была замечательной кобылой. От ее сына, серого жеребца Безымянки, который пришел к Якунину в брюхе матери, впоследствии родилась мать знаменитого Бедуина.

Я могу решительно утверждать, что немногие коннозаводчики начинали свою работу с таким выдающимся материалом. Самые смелые мечты А.В. Якунина осуществились, ибо он купил кобыл в одном из лучших заводов России. Нечего и говорить, что все лучшие лошади, вышедшие впоследствии из завода Якунина, происходили от охотниковских кобыл.

Якунин так продолжил свой рассказ:

«Мне предстояло теперь подобрать жеребцов-производителей. Я хотел купить двух жеребцов, но купил четырех. Вспомнив слова Пономарёва, я от Охотникова вернулся в Хреновое, и вместе с Пономарёвым мы посетили заводы В.Я. Тулинова и князя Орлова, но там подходящих жеребцов не оказалось: ставочные четырехлетние жеребцы были уже уведены с этих заводов, а из производителей никто не продавался. Подовские лошади мне не понравились, после охотниковских они показались мне простыми и сырыми. Тулиновские лошади были лучше, элегантнее и суше, но я в душе ставил своих охотниковских кобыл выше. Пономарёв восхищался подовскими кобылами, хотя и говорил, что им далеко до “наших”, то есть хреновских.

От Тулинова мы поехали в Воронеж, но и там не нашли ничего подходящего. Решено было отправиться в Тамбов, а если и там ничего не попадется, то ехать прямо в Москву, где можно купить жеребцов с призовых конюшен. В Тамбове пересмотрели у барышников всех лошадей, и по совету Пономарёва я купил двух жеребцов. Обе лошади были капитальные, густые, крупные и замечательно красивые. Это были идеальные, по словам Пономарёва, производители. Один – вороной Мудрец завода Битко, а другой – серый Ласковый завода Голубцовой. Мне Мудрец нравился больше, чем Ласковый. Пономарёв говорил, что лошади, собственно, одного завода, так как к Битко перешел весь завод Голубцовой, и что порода самая знаменитая, поскольку лошади кругом от болдаревских, а генерал Болдарев был великий знаток и завод свой развел от хреновских лошадей. Купив жеребцов, вечером я пошел в коннозаводской клуб. Там я познакомился с несколькими коннозаводчиками. Узнав, зачем я приехал в Тамбов, они начали давать мне советы. Мою покупку не особенно одобрили, говорили, что лошади хотя и хороши, но порода не призовая, а в завод теперь, когда за резвых лошадей платят тысячи, надо брать только производителей призовых пород. В это время в клуб вошел А.И. Загряжский, и меня с ним познакомили. Это был знаменитый тамбовский коннозаводчик, как мне сказали. Загряжский, узнав, что я купил охотниковских кобыл, одобрил мой выбор и спросил: “Наверное, вы думаете разводить призовых?” Я ответил утвердительно. “Тогда берите жеребца породы Бычка, без этого не обойдетесь”, – безапелляционно заметил он и направился в другую комнату играть в карты. Немного позднее я опять с ним разговорился и по его совету купил у Дёмина Ловкого и Уборного. Оба жеребца были завода Загряжского, дети голохвастовского Бычка. Еще накануне в клубе, указав на полного господина, Загряжский сказал мне: “Это купец Афанасьев, у него знаменитый завод, получает бешеные деньги за лошадей. А почему? Потому что все матки – голохвастовского завода и Бычковой породы. Оттого у него всё и бежит”. Пономарёв покупку жеребцов завода Загряжского не одобрил, про Уборного сказал, что это дерьмо, а Ловкий хотя и очень хорош, да спины мало. Лично мне Ловкий очень нравился. Погрузив жеребцов, мы с Пономарёвым расстались, и я уехал домой».

Я просил Якунина подробно обрисовать мне жеребцов-производителей, что он и сделал. Мудреца Александр Васильевич характеризовал как идеальную городскую лошадь, крупную, статную и очень дельную. Он давал превосходных по себе детей, но не резвых. Ласковый был суше и породнее, он тоже довольно долго оставался в заводе, и от него было несколько превосходных кобыл. Уборный завода Загряжского, сын Бычка, был жидок и имел плохую спину. Якунин сознавал, что сделал ошибку, купив его. Ловкий от Бычка и Лёгкой был, по словам Якунина, очень хорош по себе, необыкновенно эффектен, золотисто-рыжей масти, очень отметистый, сухой и, как Якунин выразился, кровный. Якунин его очень ценил, давал ему много маток и считал одним из лучших жеребцов в заводе. Ловкий был резов: уже стариком, когда Якунин