Я тебя похищаю - Полина Рей

Глеб приподнял уголки губ, но было видно, что веселья в этой улыбке нет ни на грамм.

— Как так получилось, что за рулём машины был… этот… тип?

Теперь Ледов поморщился. Посмотрел на меня долгим взглядом, после чего отошёл и, заложив руки в карманы брюк, принялся смотреть в окно.

— Я не знаю, что тебе сказать на это. Мой просчёт. Моя невнимательность. Какая-то чёртова удача, которая постоянно давала ему быть на шаг впереди.

— Понятно.

Мне вспомнились слова Глеба, когда он говорил моему отцу о том, что является единственным, кто способен меня защитить. Совсем недавняя «я» сейчас бы припомнила это Ледову. Сейчас же у меня не было такого желания. Только какая-то бесконечная усталость.

Да, именно её я и ощущала. Усталость. Как только адреналин исчез, его заменило прямо противоположное чувство.

— Алёна… послушай… сейчас всё иначе.

Глеб подошёл ко мне, опустился на колени перед кроватью, на краю которой я сидела. Взял мои ладони в свои руки, взглянул снизу-вверх.

— Его больше нет. Мы можем жить свободно и спокойно. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Абсолютно всё.

Я не знала, что ответить. Прислушивалась к себе и не находила слов. Кроме тех, что вертелись на языке, просто я не понимала до этого момента, что именно сказать. А сейчас — знала.

— Вот именно. Его больше нет и сейчас всё иначе.

Выпростав руки, я поднялась с кровати. И прежде чем выйти из спальни, попросила:

— Хочу переночевать в комнате для гостей. Не трогай меня до утра, пожалуйста.

А через мгновение дверь за мной тихо притворилась.

Когда я спустилась к завтраку, намеренно задержавшись в комнате как можно дольше, с удивлением обнаружила Ледова собственной персоной. Он сидел за ненакрытым столом, что-то просматривая в телефоне. Увидев меня, поднялся навстречу, улыбнулся. Не как делал это обычно, а робко, что ли.

Я мысленно фыркнула. Робко. И придет же в голову такое. Этот мужчина совсем не способен был ни на робость, ни на что-то подобное.

— Я думала, ты уже уехал, — сказала как можно спокойнее, присаживаясь на стул, который для меня отодвинул Глеб.

Я и вправду не только так думала, но еще и надеялась на это, если уж быть совсем честной. За прошедшую ночь, которую провела почти без сна, о многом передумала. И собиралась сказать о принятом решении Ледову, но надеялась, что это подождет до вечера.

— Доброе утро, — поздоровался он, вновь устраиваясь на своем месте. Позвонил в колокольчик, давая понять, что завтрак можно подавать. — Я отвез Марусю с няней и вернулся, чтобы позавтракать с тобой.

Я медленно расстелила салфетку на коленях. Глеб меня сбивал… особенно с тех мыслей, которые переполняли мою голову. И это было неправильно.

— Вот и хорошо, — растянула я губы в улыбке. Дождалась, пока прислуга наполнит наши чашки кофе и обратилась к мужу: — Как раз хотела с тобой поговорить.

Он дернулся, как от удара. Видимо, понимал, о чём пойдет речь.

— Алёна… давай куда-нибудь уедем. Хочешь на неделю? Хочешь — на месяц? Возьмём с собой Марусю, просто ото всего отвлечёмся, — проговорил Глеб, пока я отпивала кофе, хотя мне кусок в горло не лез.

— Глеб… Я не хочу, — покачала я головой. — Вообще я собиралась сказать тебе, что пока планирую переехать к родителям.

— Я против.

Его слова прозвучали как-то… сдавленно. Как будто на шее Ледова сомкнулись чьи-то пальцы, мешавшие ему говорить. Я была готова к этому самому «против». Мало того, если бы он сказал что-то иное — сильно бы удивилась.

— Причины, по которой ты меня… похитил, больше нет, не так ли? — вскинула я бровь.

В разговоре возникла вынужденная пауза, пока на столе расставляли блюда с едой, от одного вида которой меня воротило. Я пристально смотрела на Глеба, он — отвечал тем же. И только по тому, как потемнели его глаза, понимала, что внутри у него бушует настоящий пожар. Внешне же муж был спокоен.

— Нет, её больше нет. Но я надеялся, что ты захочешь остаться рядом со мной, — наконец ответил он приглушённым голосом, когда нас оставили вдвоём.

— Я желаю иного. Я хочу вернуться к родителям и пожить дома.

— Алёна…

Он вскочил с места так внезапно, что я испуганно отшатнулась. А когда потянул меня за руку, понуждая встать со стула, моё сердце и вовсе стало биться в горле.

— Я люблю тебя… не хочу отпускать…

Глеб впился ртом в мои губы. Едва ли не до боли, словно хотел меня сожрать. Я инстинктивно вцепилась в его плечи, смяла ткань рубашки до белизны в костяшках пальцев.

И да… я загорелась. Зажглась неистовым желанием, почти таким же, которое испытывала, когда была в постели с мужем. Только теперь оно было пропитано чем-то горьким, как будто на губах полынь осталась.

— Хватит! Хватит, Глеб! — выдохнула моляще, оттолкнув мужа от себя.

Ледов не отступил, но отстранился, тяжело дыша. Смотрел на меня омутами глаз, в которые меня утягивало, словно в смертельный водоворот. Но я не должна была идти на поводу своих чувств! Я должна была сопротивляться!

— Я хочу уехать. И у тебя есть только два пути, — прошептала из последних сил.

Муж всё же сделал шаг назад, оставляя мне совсем не то, чего я хотела. Желала почувствовать свободу, а ощутила пустоту и одиночество. Но знала твёрдо — если сейчас поддамся, я просто себе этого не прощу.

— Какие? — приглушённо спросил Ледов.

— Или ты меня отпускаешь… и я, возможно, когда-нибудь вернусь. Или я остаюсь, но буду вновь считать себя твоей пленницей, на чувства и желания которой тебе плевать.

Мы стояли друг напротив друга. Постепенно надсадное дыхание стало утихать. Взгляд Глеба — словно подёрнулся ледяной дымкой. Муж с силой сжал челюсти, на скулах заиграли желваки.

— Хорошо, Алёна. Будь по-твоему, — кивнул он, закладывая руки в карманы брюк. — Тебе будет удобно, если через пару часов я лично довезу тебя до дома родителей?

Я прикусила нижнюю губу, чтобы не запротестовать и не сказать, что доберусь сама. Или не сказать какую-нибудь глупость, которая так и просилась наружу.

— Удобно. Я пойду соберусь.

— Хорошо.

Но я почему-то осталась. Ненадолго. На несколько секунд. В голове метались хаотичные мысли — верно ли поступаю? Не стоит ли просто взять паузу и попросить оставить меня в покое без каких-то кардинальных решений?

Хотя, выбор был сделан, не так ли?

— Через два часа я спущусь в гостиную, — сказала я Глебу, после чего пошла к выходу из столовой уверенным, как мне казалось самой, шагом.

Дни потянулись бесконечной вереницей. Первая болезненная эйфория, приправленная лживым ощущением, что я наконец получила свободу, исчезла, а ей на смену пришла странная апатия.