Служебный разбой - Кирилл Казанцев

Вдруг в свете фар мелькнул бок белой иномарки – красные огни фонарей резанули Сергея по глазам. Он инстинктивно нажал на тормоз и, проворачивая руль, уводя машину к обочине, успел подумать, что его попытались «подрезать» автомобильные кидалы. Попробуй, докажи, что не ты поцарапал их хренов «Мерседес» или «Ауди» последней модели.

Но иномарка умчалась в далекую темень. Успокаиваясь, Сергей посмотрел в зеркало заднего вида – тихо и темно.

Неожиданно сбоку подлетел серый «японец» и затормозил.

«Все-таки подловили меня, – подумал Бянко растеряно. – Зачем я поехал за машиной вечером? Надо было ждать до глубокой ночи».

Из «Тойоты» вышел среднего роста мужик в трико, кроссовках и модной короткой курточке.

– Эй! – крикнул он, подходя к машине Бянко.

Ничего не оставалось делать, как опустить стекло и глупо улыбнуться.

– Здорово, журналист, – голос не выражал ни злобы, ни превосходства. Обычный голос. И Сергей сразу расслабился. Так бывает – ждешь опасности, но услышал голос, исторгнутый свирепым «злодеем», и сразу ясно – тебе не желают зла. Мужик клацнул зажигалкой. Красной точкой засветился огонек сигареты. – Я Волкашин. Ты хотел поговорить со мной. Мне Азар звонил.

Вот оно как! Без прикрытия этот волк по городу не шастает. Значит, это фээсбэшники его мастерски подрезали, заставив выскочить на обочину. Выполнено очень профессионально.

Бянко вздохнул. Что даст ему этот разговор? Разрешит ли он те мучительные задачи, которые Сергею пока были не по мозгам? Главное, чтобы после общения с Волкашиным не стало хуже, чем теперь.

Толкнув дверцу, Сергей вылез из автомобиля. Волкашин протянул руку для пожатия. Бянко ответил. Пожатие мягкое, пресное. Рука мягкая. Волкашин не пытался силой пожатия сразу же внушить Сергею свою силу и могущество. Ему было все равно. Для него Бянко был никто. Он приехал, чтобы отвязаться, приехал ради своего дружка Азара – для отчетности: «Ты просил, я сделал». Сергею стало немного обидно. Самая главная ошибка великих – неприятие маленьких людей. А они, эти черви, быдло, эти мураши, они ведь тоже с мозгами, с волей, с коварством, с ярым азартом, и многие великие поздно понимали, что пренебрежение есть грубейшая ошибка, ведущая в пропасть.

Эта успокоительная для самолюбия Бянко мысленная тирада пронеслась в его мозгу за одну восьмую секунды. Или быстрее. Волкашин за это время успел дернуть ногой – в паху у него вспотело, и яички липли к ногам, он испытывал дискомфорт, а при сявке-журналисте не хотелось лазить руками между ног, поправляя запревшее хозяйство. Волкашин желал как можно быстрее ответить на глупые вопросы идиота, нанятого перепуганным Азаром, и еще припугнуть пижона – не его это дело, совать нечистый нос в денежные дела больших людей.

– Что у тебя? – спросил нетерпеливо.

– Расспросить вас хотел…

– Расспрашивай, только быстрее. Некогда мне, – Волкашин дернул ногой в одну сторону, потом другой ногой в другую сторону.

Сергей догадался, что у него прилипли трусы к яйцам, и поспешил отвернуться – пусть оправится.

– Ветрено сегодня.

– Ты по делу говори, – хищно циркая, затягиваясь дымом, просипел Волкашин.

Сергей поднял воротник куртки. Продолжая стоять к Волкашину спиной, произнес:

– Я говорил со многими участниками событий.

– И что? – Волкашину стало невыносимо, и он все-таки оправился, пользуясь любезностью журналиста.

Сергей понятия не имел, как высказать то, что он должен сказать фээсбэшнику. Невозможно вот так, прямо в лоб, заявить всесильному и наглому властьдержащему монстру, что у него, маленького человечка, закралось подозрение по отношению к нему, что многое кажется странным и неестественным. Как ему сказать: «Вы совершили массу ошибок! Не сознательно ли? Не имеете ли вы некий меркантильный интерес в деле?»

– Итак! – Волкашин нетерпеливо подергивал ногой.

Будь что будет!

– Ваши друзья…

– Что? Ну, говори, раз начал!

– Время идет, а результата нет.

Фээсбэшник напрягся, резко выкинул руку и схватил Сергея за шиворот. Выпад был столь молниеносным, что журналист не успел среагировать. Не отпрянул испуганно, у него остался вид спокойного, выдержанного мужчины. Волкашин сжал кулак, секунду смотрел Сергею в лицо, потом выпустил одежду Бянко, убрал руку.

– Это твои слова или Азара?

Сергей стушевался. Только теперь проявился испуг, вызванный наскоком Волкашина, и ему уже не хотелось задавать вопросы и что-то вызнавать. Убраться бы поскорее отсюда, и дай бог, чтобы этот вурдалак из спецорганов не отнесся к нему чересчур серьезно. А то было уже однажды: громковато крикнул фразу у дома Алины Маранковой – и великий охотник Анисим чудом спас его в подворотне от киллера.

Волкашин, вытащив сигарету изо рта, сплюнул в пыль.

– Тормоз ты! Хотел говорить со мной – я приехал. Что резину тянешь? Я мыслей читать не умею. Азар и Алик недовольны, что я до сих пор не спас их от наезда? Я знаю это. Я сам недоволен. Вытрясут Азара и Алика – примутся за меня.

– У вас нет больших денег, чтобы вас трясти, – машинально отозвался Сергей.

– Кто знает, что у меня есть?

– Те люди, видимо, знают, раз пока вас не трогают.

– Пусть только попробуют!

– Вас могут запросто уложить. Не ради ваших сбережений, а ради… Ваша смерть послужит самым убедительным аргументом для ваших друзей, что раскошелиться-таки придется. Вам надо опасаться…

– Ты чего? Угрожаешь мне? – возмутился фээсбэшник. Он снова оказался близко к Сергею и, глядя прямо в глаза, произнес с ноткой презрения: – Бойся меня, парень. Ты, я вижу, возомнил себя эдаким Пуаро; а знаешь, что с тобой может случиться?

Бянко сипло отозвался:

– Догадываюсь.

– Молодец. Держись от меня подальше. Хочется Азару хренотенью маяться – пожалуйста, веди для него свое расследование, собирай информацию… Но я скажу тебе одно: я, только я могу помочь своим друзьям! А ты, журналист, слишком много на себя взял. Умный в трясину не прыгнет. Ты прыгнул.

– То есть?

– Ты не выберешься из этого болота.

Волкашин резко развернулся и пошел к своей машине. Сергей с тяжелым чувством смотрел, как он, не глядя в его сторону, сел за руль, и машина умчалась в темноту; только красные фонари с минуту маячили впереди, затем потерялись среди потока других. Ночная дорога жила полной жизнью.

Сергей облокотился о капот своей «десятки». Что теперь? Он разозлил Волкашина – это понятно, а поговорить по существу дела не сумел. Как журналист он провалился. Наделал в штаны от страха и попер в лобовую атаку, фээсбэшник сразу ощетинился… Не так надо было. Эх. Уже ничего не исправишь.

Итак, догадка, что Волкашин как-то связан с теми, кто тормошил его дружков молодости, пока не подтвердилась, но и не была опровергнута.