Экстрим по праздникам - Марина Серова

— Напрягись, Лина, и вспомни, когда и где были сделаны эти кадры. А главное — кем?

Она взяла в руки фотографию и, почти не задумываясь, ответила:

— Это я у Маринки Серебряковой дома. На ее дне рождения. Она, правда, не сама фотографировала. Фотограф у нее какой-то знакомый был. Я его не знала. Первый раз тогда увидела. Вот он и делал снимки.

— А сам день рождения ты помнишь?

— С трудом. Я тогда сильно перебрада.

Два дня потом дома пластом валялась, встать не могла. А это имеет какое-то отношение к шантажу?

— Самое прямое. Я видела другие фотографии с этой пленки. Там ты снята в чем мать родила в обнимку с разными мужиками. Некоторые снимки можно посылать в порножурналы. За эту пленку и требует денег.

— Кошмар. Сколько он хочет?

— Пятьдесят тысяч долларов.

Лина побледнела и протянула руку к тумбочке, на которой стояла бутылка минеральной воды. Я мысленно выругала себя за прямолинейность. Но как ни крути, смысл оставался одним и тем же. Тем более она должна была догадываться, чем в конечном итоге может закончиться ее прошлая «трудовая» деятельность. Я принялась успокаивать Лину:

— Мы никому ничего не будем платить. Зря, что ли, я узнавала, где этот Колюня живет?

Она дрожащей рукой стала наливать минералку в стакан. Мне захотелось успокоить женщину.

— Ладно, не расстраивайся. Я постараюсь забрать у него пленку. Кстати, а где живет Серебрякова и кто она такая?

Лина залпом выпила содержимое стакана, вылезла из-под одеяла и босиком прошлепала к шкафу. Достала длинный теплый халат (их в этом доме было великое множество, наверное, больше, чем зайцев), обула тапочки с заячьими мордами и вышла на маленький балкончик. Я последовала за ней. На балконе с трудом разместились два стула, стол и какая-то тумбочка. Лина, покопавшись в ней, вынула бутылку коньяка, коньячную рюмку и парочку высоких стаканов.

— Садись, я сейчас вернусь, — сказала она и вышла из комнаты.

Вернулась она через пару минут, неся в одной руке широкую вазу с фруктами, а в другой большую тарелку с бутербродами.

На вазе еще лежала пачка сигарет.

— Устроим себе небольшой праздник.

После всего перенесенного не грех капельку отдохнуть, как люди. А то сплошная нервотрепка.

— Лина, но ведь ты беременная. Куда тебе пить?

Она засмеялась:

— Так это я тебе приготовила. Коньяк у нас дома всегда есть — Арсен его очень любит. Он даже думал сначала, что лучше выпускать — вино или коньяк. Выяснилось, что коньяк производить намного труднее. Женя, я ведь до сих пор не знаю — куришь ты или нет, что любишь, что не любишь. Ты, самое главное, не стесняйся.

Пей, ешь. Если что, то вот у меня сигареты есть легкие, я их раньше курила. А себе я сок принесла. Давно я вот так не сидела.

У меня ведь даже подруг толком и нет.

Девчонки, с которыми я раньше общалась, они же не подруги, а товарищи по несчастью. С ними не только общаться не хочется — видеть их противно. Сразу свое прошлое вспоминаешь. А с тобой мне так спокойно, как никогда.

Лина поставила на стол коробку сока «Джей севан» и села на стул, жестом пригласив меня сделать то же самое. Я села. Она налила мне коньяк, а себе сок и сказала:

— Я хочу поднять этот бокал за тебя, Женечка. Не знаю, что я делала бы в этой ситуации, если б вместо тебя был кто-нибудь другой. Я, наверное, никогда никому не сказала бы о том, что меня шантажируют. Просто постаралась бы найти деньги.

Не знаю, как, но что-нибудь придумала бы.

А ты спасаешь нашу семью. Я очень благодарна тебе! И прости меня еще раз за ту безобразную сцену, которая произошла в день твоего приезда.

— Да ладно, с кем не бывает… — смущенно буркнула я.

Мы выпили, и только теперь я поняла, что хочу есть. Начала я с бутербродов с ветчиной. Лина тем временем стала рассказывать, одновременно нарезая тонкими ломтиками лимон:

— С Мариной Серебряковой мы вместе учились, она и познакомила меня с Катей.

Мы с ней дружили довольно долго. За полгода до того, как я познакомилась с Арсеном, Катя выгнала Марину за то, что она стала много выпивать. Из-за этого перестала приезжать на работу, несколько раз устраивала пьяные драки с клиентами. Она очень красивая была, и ее часто «заказывали». У нас ведь как работа строилась: у кого телефон был, тот дома сидел, звонка от Кати ждал, а у кого телефона не было, те к ней домой приезжали и там торчали. А у Маринки, у меня и еще у некоторых девчонок постоянные клиенты были. Сверх денег, которые они нам платили, еще и подарки всякие делали, причем достаточно дорогие. Маринка, например, несколько раз с Сергеем Овчинниковым за границу ездила, сох по ней мужик. Он сейчас в Швейцарии живет, член совета директоров какого-то банка. Но и раньше не бедствовал, а Маринку даже замуж звал. Но она плевала на него с высокой колокольни, звала в глаза и за глаза исключительно Петровичем, по отчеству. А он на это внимания не обращал. Мне кажется, он ее очень любил. На его деньги она в шубу дорогую нарядилась, золотом обвесилась, как елка новогодняя гирляндами. Спонсировал он ее постоянно, причем давал достаточно крупные суммы, а взамен ничего не просил. Думал, если у нее деньги будут, то она проституцию бросит. А она даже и не думала. Она деньги очень любила. Они-то ее и испортили.

«Да уж, — подумала я, — деньги портят людей, особенно если они легкие и крупные».

Лина продолжала:

— Маринка пить начала. Сначала просто в ресторанах все свободное время просиживала, потом, когда денег меньше стало, в гостях за компанию, а дальше и одна стала выпивать. Насколько я знаю, сейчас она стала уличной проституткой, стоит на Казачьей. Видела я ее один раз, примерно полгода назад, перед Новым годом. Мы заехали за подарком для одного друга Арсена в оружейный магазин, который находится на этой улице. Пока Арсен охотничьи ножи разглядывал, я в машине ждала. Тут она меня и увидела, а я сначала ее даже не узнала, так ужасно Маринка выглядела.

Она ж моя ровесница, а на вид ей под сорок дать можно было. Она сама ко мне подошла. Поговорили ни о чем. На жизнь она жаловалась, говорила, что били ее клиенты несколько раз, что частенько денег не платят. Я тогда ее пожалела. У меня с собой денег рублей девятьсот было. Я их ей и отдала, как подарок к празднику. Торопилась я очень, не хотела, чтобы меня муж с ней увидел.

После рюмки отличного коньяка и парочки бутербродов я немного расслабилась и теперь, вытянув ноги, полулежала в кресле, подумывая, закурить мне или нет.

Вообще-то я не курю и не пью, но когда выдаются такие редкие минутки, когда можно посидеть в компании с приятным человеком, поболтать о том о сем, забыть о мирской суете, то я стараюсь отдохнуть по полной программе. Только очень уж редко бывает такое, чтобы я могла посидеть в приятной компании. Во-первых, у меня практически нет близких друзей. А во-вторых, свободного времени у меня тоже не. слишком много, чтобы проводить его в безделье. Но я ни в коем случае не жалуюсь на свою жизнь. Я сама выбрала свой путь, и он мне очень нравится.