Двадцать - Ульяна Соболева

то самое и единственно дорогое, которое появилось в моей жизни – ощущение, что я живая. Что мое тело – это тело женщины, а не робота или домработницы.

Смыла с себя мыло, потом долго вытиралась большим махровым полотенцем, натянула на себя легкий халат и приоткрыла дверь. Тихо. Опять эта болючая мысль – он ушел. Но из кухни вдруг доносится его голос.

- Тебе в кофе одну ложку сахара или две?

Сердце тут же пропускает удары, потом бьется словно бешеное и становится трудно дышать.

- Я пью без сахара, - а сама понимаю, что улыбаюсь. Дура. Безмозглая идиотка. Нашла чему радоваться. Плетусь на кухню. Мне страшно туда зайти, но я иду…Останавливаюсь в проеме двери, чтобы судорожно глотнуть воздух, потому что он там в одних штанах, без рубашки или футболки. Не помню…это ведь я содрала с него ее…или он сам снял. Смотрю на сильную спину, на накачанные руки, на татуировку между лопаток. Он худощавый и из-за этого все мышцы очень рельефно выступают под кожей. Все тело поджарое, подтянутое, спортивное. Резко обернулся и, увидев меня, улыбнулся, как мальчишка. Морщинки появились в уголках глаз и ямочка на щеке. Божееее! Какой же он красивый и до дикости молодой. Что я творю?

- Не особо умею делать кофе. Слышал ты любишь растворимый с молоком. Правда пропустил сколько сахара. Я пью черный. У мамы закончился.

А мне хорошо, у меня голова кружится и дух захватывает. Потому что не ушел. Потому что не выглядит так будто получил свое и ему теперь неинтересно. Нет. Все так же глаза блестят, когда на меня смотрит. И что теперь будет? Что будет завтра, через день, через неделю. А что если узнает Ира? Сразу стало неприятно внутри и радость потухла.

Хочется схватиться за голову и просто мотать ею из стороны в сторону, чтобы прогнать наваждение, чтобы перестать невольно хотеть еще, хотеть продолжения, хотеть большего чем просто секс на один раз. Хотеть так сильно, что от этого наворачиваются слезы на глаза.

Я ведь все еще замужем… у меня взрослая дочь почти такого же возраста как он. Надо прекратить мечтать и взять себя в руки. Завтра придется ехать в больницу к Артему узнать, как он там. «Артему, которого ударил твой любовник, Лена! Он его ударил, а ты приехала и раздвинула перед ним ноги! Дура бесхребетная!».

Я должна занять у Иры денег и съехать или позвонить тете Вале. Может быть, она мне займет. Я не должна оставаться здесь, потому что сойду с ума. Нужно сказать ему, что это все. Что на этом конец и…между нами больше ничего не будет. Собраться духом и отрезать. Горло снова засаднило от невыплаканных слез.

Лучше сейчас. Пока не настолько больно…Ложь! Больно! Очень больно! Как будто кожу режут тысячами лезвий.

- Пару бутеров. Я ужасно проголодался.

- Я сегодня съеду в гостиницу.

Улыбка пропала с его лица и он медленно поставил тарелку на стол. Бутерброды с колбасой подпрыгнули и я подумала о том, что очень люблю такие с колечками свежих огурцов сверху и он как будто знал.

- Почему? Из-за того что было между нами?

- Между нами ничего не было.

- Та ладно. Мне приснилось, что мы трахались?

К щекам прилила кровь, и я глотнула воздух, чтобы успокоиться, потому что он ТАК это говорил…так говорил, что становилось неловко, а еще снова хотелось трахаться.

- Не надо.

- Что не надо? Называть вещи своими именами? Или что?

- Не надо все усложнять. Мы…между нами был секс. Он ничего не значит. У нас у каждого своя жизнь, свои интересы. И…давай об этом забудем.

Смотрит на меня исподлобья и взгляд такой хмурый, мрачный. Кажется, что от него давит к полу, размазывает буквально настолько тяжелый. Не отворачивается, не отводит глаза. А я не могу. Я отвела. Потерла лицо и…села на краешек стула.

- Значит забудем? Хочешь спрятать голову в песок и типа не было ничего. Так легче к своему козлу в больницу поехать и там делать вид, что ни с кем не перепихнулась?

Как же все это трудно. Как же от каждого слова щеки горят и хочется провалиться сквозь землю.

- Это тебя не касается. То, что мы, как ты говоришь, перепихнулись не означает, что я должна перед тобой отчитываться или чувствовать себя виноватой. Тебя никто не соблазнял. Ты сам хотел…

- Ты дура, да?

Дернулась когда спросил потому что его голос прозвучал горько, он схватил меня за плечо и рванул к себе.

- Дура, я спрашиваю? Я хотел тебя! Я И ИМЕННО Я ХОТЕЛ! Меня никто не соблазнял! Я взял то, что желал!

Боже…а ведь час назад я целовала его в губы и трепала его волосы извиваясь под ударами его плоти внутри меня. Я смогу об этом забыть? Я смогу больше никогда не прикасаться к нему? Смогу жить так как будто ничего не было?

- Больше этого не повторится!

- Уверена?

- На все сто процентов! Я жалею обо всем что было… я не хотела!

- Не хотела? – зарычал мне в лицо и сильнее сжал мою руку. – Скажи, что я тебя изнасиловал!

- Женя!

- Не произноси мое имя!

- Пожалуйста, давай просто забудем… я не хочу усложнять!

- А ты хочешь просто послать меня на х*й и сказать что ничего не было? Сказать, что не орала, когда кончала подо мной?

- Я хочу уехать. Отпусти меня!

- Можно подумать тебя кто-то держит. Давай, вали к своему хрену моржовому. К своему придурку, который выгнал тебя из дома. Беги как собачонка паршивая, полижи ему ноги!

Влепила ему пощечину, и он ударил кулаком где-то возле моей головы так, что я зажмурилась.

- Ты что о себе возомнила? Думаешь такая оху***ная, что я стелиться и уговаривать буду? Да пошла ты на хер!

Оттолкнул меня и пошел к дверям. Я зажмурилась и закрыла лицо руками. Когда дверь с грохотом закрылась я зарыдала навзрыд и сползла по стене на пол.

***

Дикий сидел в машине и смотрел на дом. Пальцы впились в руль, глаза налились кровью. И от чего-то ужасно пекли. Словно в них песок насыпали. Последний раз такое было в детстве. Так чтоб глотку драло, в груди болело и хотелось с разбегу башкой о стену, чтоб как-то протрезветь от этой боли, которая кроет так, что хочется выть.