Коллекционер пороков и страстей - Татьяна Полякова

Бергмана данная новость не заинтересовала, а я решила разговор поддержать:

– И кто она такая, твоя красотка? Что делает?

– Что делает? – вроде бы удивился Вадим. – Да все, о чем ни попросишь, – и радостно заржал.

– Ну, если Вербицкий сам решил немного потрудиться, не будем ему мешать, – сказал Максимильян. – А мы отправимся в дом Лотмана.

– Я тоже? – сморщился Вадим.

– Само собой. Прикинешь, что к чему, с точки зрения профессионала.

– Ты сейчас какую профессию имеешь в виду? Как бы наша девушка чего не подумала.

– Трепло, – беззлобно заметил Бергман, и оба засмеялись. – Поели? – поинтересовался Максимильян минут через десять. – Тогда поехали, – позвал Лионеллу и сообщил, что трапеза отменяется. Вряд ли ей это понравилось, но возражать она не стала.

Выпив кофе, мы покинули дом, Бергман успел позвонить Димке, сообщил о наших планах и выразил пожелание, чтобы Соколов к нам присоединился. Его намерение обследовать дом всей командой было вполне понятно, риск, что мы упустим что-то важное, уменьшался в четыре раза. При этом каждый будет осматривать место преступления со своей, так сказать, позиции.

Отправились мы на двух машинах, по дороге подобрали Димку. Я ехала с Вадимом, а вот Димка сел к Бергману. Это меня слегка задело, хотя скорее всего они собирались что-то обсудить. Все чаще являлась мысль: правы те, кто не советует заводить шашни на работе.

Дом показался мне огромным. Он стоял посреди обширного участка, огороженного двухметровым забором. На участке в большом количестве росли липы, березы и несколько сосен. И никаких следов вмешательства в естественную жизнь растений, если не считать того, что трава была аккуратно скошена, причем совсем недавно. Даже возле самого дома не было ни цветов, ни декоративных кустарников. Видимо, Лотман предпочитал видеть природу такой, какая она есть, а мнения женщин, как уже выяснилось, тут никто не спрашивал. Дом в плане представлял букву «Т», фасад – та часть, что покороче. Во второй половине, которая была одноэтажной, находилась мастерская художника, зал с его картинами и зимний сад, или, как ее здесь называли, «оранжерея». Французские окна с двух сторон, о безопасности тут вряд ли особо пеклись, правда, на всех окнах рольставни, сейчас опущенные.

На территорию мы попали без проблем. Притормозив у ворот, Вадим набрал номер на мобильном. Звонил он домработнице, которая ожидала в доме. Ворота незамедлительно открылись, по гравийной дорожке мы подъехали к крыльцу, где увидели женщину лет шестидесяти. Темное платье, туфли на невысоком каблуке, аккуратная прическа. Не знай, кто она, скорее бы приняла за хозяйку.

Мы вышли из машины, в этот момент из-за угла дома выскочил пес, здоровенная немецкая овчарка.

– Фу, Цезарь! – крикнула женщина. – Сидеть тихо.

Пес неохотно подчинился. Подъехавшие следом Дима и Бергман машину тоже покинули, и мы друг за другом поднялись на крыльцо.

– Ольга Степановна? – заговорил Максимильян. – Надежда вас предупредила?

– Проходите, звонила она мне. Вы что же, частные сыщики? Я думала, они только в кино бывают. А на полицию, получается, надежды никакой?

– Одно другому не мешает, верно? – улыбнулся Бергман и первым вошел в дом.

Вадим для начала решил осмотреть его снаружи, я отправилась с ним.

– Странные существа люди, – ворчал он, шагая впереди. – Любят жить за высоченными заборами, подальше от себе подобных, жмут деньги на охрану, а потом удивляются, что в них стреляют. Если его мазня чего-то стоит, мог бы подумать о безопасности. В это окно на танке проедешь.

– Танк проедет везде, а рольставни выглядят вполне надежно.

– Ага, – фыркнул он и продолжил осмотр, а я, сделав полный круг, вернулась в дом.

Бергман, Димка и Ольга Степановна находились в холле. Пес, кстати, был тут же, пристроился возле ее ног. На меня взглянул неприветливо.

– Я не знала, что у хозяев есть собака, – сказала я.

– Пес мой, – ответила Ольга. – Меня вроде как не увольняли, и за порядком в доме следить все еще моя обязанность. Пока Надя из больницы не вернется. А вернется, сразу рассчитаюсь. Жуть берет в этом доме. Как подумаю о том, что здесь случилось… вот собаку и привожу с собой, одна бы сюда ни за какие коврижки не вошла.

– Не возражаете, если мы немного осмотримся? – спросил Бергман.

Чувствовалось, что Ольге он пришелся по душе, она его явно выделяла. Впрочем, я бы удивилась, будь по-другому. Бергман мог выглядеть просто душкой, когда обнаруживал в том необходимость. Мужчины из холла направились в столовую, а Ольга в кухню, предложив:

– Давайте я вас чаем напою, что ли…

Я осталась одна, прикрыла глаза и к себе прислушалась. Почти сразу возникло беспокойство, предчувствие близкой беды. Тревога, страх, смятение. Ощущения менялись как в калейдоскопе. Это до сих пор пугало, хотя теперь я уже знала, догадывалась, это те чувства, что испытывали жертвы. Воздух в доме был словно наполнен их переживаниями. Неудивительно, что Ольге здесь не по себе.

Сердце вдруг забилось учащенно, по затылку прошел холодок, и возникло ощущение, что за спиной кто-то есть. Я медленно повернулась, уверенная, что увижу кого-то из погибших. Едва заметную тень, бледный отпечаток того, кто недавно был из плоти и крови…

Я увидела его так явно, что в первое мгновение решила – передо мной живой человек, горе-грабитель, явившийся в дом во внеурочное время, когда в нем полно людей, а следом еще мысль: это Вадим вздумал пошутить и напялил балаклаву, и тут же вся нелепость подобного предположения стала очевидной: он не только спрятал лицо под маской, но успел переодеться, а главное, стал меньше ростом и у́же в плечах. Мужчина перемещался от двери в моем направлении, совершенно на меня не реагируя, казалось, еще мгновение, и мы неизбежно столкнемся, но контуры фигуры начали подрагивать, а потом и вовсе размываться, пока окончательно не исчезли.

Я с трудом перевела дыхание, вытерла испарину на лбу и постояла немного с закрытыми глазами, силясь унять сердцебиение.

– Все в порядке? – услышала я голос Бергмана и кивнула. Мне пришлось выждать какое-то время, прежде чем, откашлявшись, я смогла заговорить.

– Он был один и вошел через эту дверь.

– Ты хочешь сказать, у него был ключ?

– Да. Дверь он открыл ключом.

– Это точно?

– Не смеши. О какой точности может идти речь? Это ведь не признательные показания убийцы, скрепленные его личной подписью. Это то, что я увидела. Он чуть выше среднего роста, худой, но сильный. Он молод и, входя сюда, ничего не боялся и не знал сомнений.

– Все-таки киллер?

– Убийца по своей сути, по убеждению, если угодно. Но возможно, раньше ему не приходилось убивать.

– Почему ты так решила? – нахмурился Бергман.