Хитничья жила - Дина Серпентинская

Ниже идет пост от 2 июня с ироничным названием «Лето нынче теплое, снегу мало выпало))». Серия из шести фото передает боль и досаду парней, выбравшихся на рыбалку в первый день лета, а проснувшихся в зимней сказке утром второго числа. Незадачливые рыбаки сидят на белой заиндевелой травке у слабого, еще не разгоревшегося костра. «Куда это я попал?»– читается на сонных лицах.

А 23 февраля, как стало ясно из поста, Тимур с друзьями приехали на горячие источники куда-то под Тюмень. Кругом белеют сугробы и чувствуется мороз – а парни, им хоть бы хны, согреваются в бассейне под открытым небом! Над коричневой железистой водой клубится пар, и сквозь него просматриваются лица с серебристыми от намерзших испарений бровями и ресницами.

Валя вернулась в самый верх и посмотрела дату рождения: 3апреля 1986 года. Подсчитала, что Тимуру двадцать восемь лет – на три с половиной года ее старше. Ей будет двадцать пять в начале декабря.

Она задумчиво уставилась на монитор и улыбнулась.

«А мне он нравится. Простой, открытый, компанейский… Вот только про образование, работу ничего не указал. А если верить Димке, наш искатель занимается чем-то помимо хитничества. Чем конкретно, хотелось бы узнать»,– решила Валя и отправила запрос в друзья.

Долго ждать ответа не пришлось. Тимур сразу отреагировал и, видно, тоже изучил ее страницу. Больше всего ему понравились те фото, на которых она была в купальнике и платье: им поставил лайки. А вот студентку с горящими глазами у вертолета посреди колымской тундры, как и смеющуюся геологиню, позирующую в снегах на вершине сопки, увы, никак не оценил. Хоть эти кадры и казались интереснее стандартных картинок из серии «коктейльчик-пляж»,– интереснее тем, что снимались в труднодоступном месте, куда при всем желании не каждый мог добраться, а главное, показывали Валю такой, какая она есть.

«Все ясно: мужик любит глазами. Сам весь в грязи, в поту и из шурфа не вылезает, а все равно ищет красивую картинку. Такую, на которую приятно посмотреть»,– подумала она.

Обычно Валя не придавала значения тому, как выглядит, поскольку в полевых условиях было не до красоты. Но перед свиданием, понятное дело, прихорошилась: зачесала волосы в высокий гладкий хвост, накрасилась, надела золотые серьги-кольца.

Когда «Паджерик» въезжал во двор, она уже стояла у подъезда в джинсах, белых кроссовках и желтой куртке «Найки». Перед выходом отметила, что выглядит цивильно. Как студентка, приехавшая из города на выходные, а не как работница карьера, фактически живущая в лесу.

Тимур не хуже нее привел себя в порядок. Побрился, надел чистую куртку, джинсы и надушился стойким парфюмом. Едва она открыла дверцу, как уловила восточный терпкий аромат с горчинкой. Он согревал и обволакивал, опьяняя чем-то пряным в своем составе. Одновременно с этим по салону разливались мелодичные напевы – все тот же русский рок, пятничный репертуар.

С водительского кресла послышался приятный голос:

–Садись, поехали.

Машина выехала со двора и помчалась через город. По дороге на затопленный карьер Тимур заметил:

–Фотки в твоем профиле крутые. Особенно, где ты стоишь с подносом, помещение по типу цеха. В подносе что, реально четыреста граммов золота?

–А-а, это в Магаданской области… Ну да. Нас, студентов, водили на ЗИФ, золотоизвлекательную фабрику, и показывали, как она работает. Это тебе так кажется, что много, но для рудника это суточная норма.

–Охренеть! Богатый край. Сколько ж там золота?

–Ой, много. Запасов лет на пятьдесят.

–Наверное, местные старатели тоже неплохо баблишко поднимают?..– в его глазах блеснул азарт.

–Да как сказать… Надо знать каналы сбыта. Всем там заправляют выходцы из Кавказа, как я поняла. Со мной работал местный парень, водитель погрузчика. Так он рассказывал, что его приятель как-то намыл пять килограммов и сдал их ингушам, прикинь?

Тимур приоткрыл рот, комично захлопал ресницами и несколько секунд сидел с такой гримасой.

–У меня один вопрос: его не грохнули?– произнес он наконец.

–Я тоже самое спросила. Но нет: кто ж будет убивать курицу, которая несет золотые яйца? Ему заплатили, но по заниженной цене за грамм. Сам понимаешь: нелегальный рынок, все дела…

–Да понимаю. На камнях все также, только не за грамм, а за карат,– Тимур не моргая смотрел на дорогу, а затем спросил с усмешкой:– И что потом, парниша тот стал мэром Магадана?

–Да какой там!– воскликнула Валя, припоминая продолжение истории.– Раздолбай тот просадил все деньги! Гулял в своем поселке, угощал всех без разбору: друзей, знакомых… Ну а самый смак, что мне запомнилось больше всего,– проговорила она веселым тоном,– это то, что он вызвал проституток из Магадана. А края там дикие, расстояния огромные… Так вот, они приехали за триста километров и неделю зажигали у него!

Она представила эту картину и звонко рассмеялась. Тимур слушал с изумлением, но под конец не удержался: хлопнул себя по лицу и накрыл глаза ладонью, выразив тем самым испанский стыд.

–Ой… а потом ходил по поселку стрелял сигареты и занимал деньги,– Гордеева вытерла выступившие слезы.– Посмотришь на таких и думаешь: господи, как скучно я живу!

–Балбес он. Пять тысяч граммов умножить даже на шестьсот… Три ляма,– быстро подсчитал Тимур.– Мог бы открыть свою артель.

–С этим мороки много. А тут намыл, сдал, погулял.

–Н-да… Кому-то в кайф такая жизнь.

–Не говори…

За разговором не заметили, как добрались до места. Тимур свернул с дороги и проехал в горку к накатанной площадке, откуда открывался захватывающий вид на Нововухлинский карьер.

С погодой в эти дни везло. Вся грязь подсохла, и можно было не переживать за белые кроссовки.

Увидев, какая открывается картина, Валя первой выбежала из машины и остановилась у самого обрыва. Сзади подошел Тимур, и крепко, как ребенка, взял ее за руку. Она почувствовала прикосновение мозолистой ладони, как будто провели по коже наждаком.

–Куда так резво? Борта могут осыпаться,– предупредил спокойно, на что она кивнула, мол, я поняла, и отошла на шаг.

Он выпустил ее руку, и какое-то время они молча смотрели на грандиозную по своим размерам выработку. Подумать только, когда-то здесь была непроходимая тайга. Затем геологи нашли месторождение никеля и полвека, с тридцатых по восьмидесятые, ударно добывали такую нужную стране руду, год за годом выгрызая в породе исполинский амфитеатр. Теперь его наполовину затопило, и ветерок рябил зеленовато-голубого цвета воду. Верхние уступы окаймляли хвойные деревья, и лишь местами просматривались лиственные, их желтизна.

–Здесь летом купаются?– спросила Валя.

–Находятся экстремалы, но таких немного,– усмехнулся Тимур.– Я знаю одного парнишу: он на спор переплыл карьер в длину, туда-обратно. К воде можно спуститься, если знаешь где, но заплываешь – и сразу очень глубоко. Стремно, когда не чувствуешь опоры под ногами.