Десант в прошлое - Василий Головачев

– Это мне решать. Слушаю.

– Можно будет использовать компьютерную сеть России для контроля перехода, а вместо Сенткома можно использовать российский национальный центр обороны.

ВВ застыл, переваривая смысл сказанного.

– Это ваша идея?

– Моя… – БУГОР пожевал губами, поправился: – Не совсем моя, я советовался с экспертами…

– Как быстро вы сможете реализовать идею?

– Максимум трое суток.

– Даю сутки!

– Но…

– Выполнять! – Всевышний выключил канал связи.

Рассказ космонавта по имени Рай-Бо Исиро Волгин все слушали, затаив дыхание. Даже ИсКр, не понимавший русского языка, прислушивался к эмоциональной речи жителя двадцать седьмого века, делая удивлённые глаза, когда слышались знакомые слова; язык воррихо являлся удивительной смесью китайского, английского и немецкого языков с примесью русских терминов и обиходного слэнга, в то время как Волгин разговаривал почти на чистом русском с добавлением японских, итальянских и французских слов.

То, что десант высадился не в мезозое, как рассчитывал Морев (да и пленник), а в двадцать седьмом веке, или в седьмом после Исхода – по летоисчислению Волгина, все поняли, как только включились камеры обзора местного хронотранслятора, но поверили в факт перемещения в будущее только после рассказа космолётчика, капитана звездолёта «Расёмон».

Оказалось, что после Исхода – так здесь охарактеризовали сброс человечества в прошлое – цивилизация не погибла. Выжило более полутора миллионов человек, которые смогли объединиться и восстановили человечество, доведя его численность до пятидесяти миллионов за шесть веков упорного труда ради выживания. И не только восстановили, но и отвели угрозу регресса, развив технологии до невиданных высот.

Нефть и каменный уголь как источники энергии ушли в прошлое. Их заменили сначала термоядерные электростанции, затем вакуумные преобразователи, давшие возможность создать антигравитационные двигатели и сделать рывок в далёкий космос.

Область применения нанотехнологий расширилась. С помощью нанороботов люди научились справляться с неизлечимыми ранее болезнями, решили проблему лечения рака и старения, спустились глубоко под землю в поисках новых материалов и создали на основе современных «интеллектуальных» квантовых компьютеров Интерсеть, лишённую прежних недостатков.

Но самое главное изменение произошло в социальной жизни человечества.

Нуклеарная семья, состоящая из мамы, папы и двух детей, также ушла в небытие. Возникли необычные семейные комбинации: жена – два мужа, муж – две жены, а иногда в семье было до трёх жён и четырёх мужей одновременно, хотя такие семейные союзы, как правило, распадались. И при этом более пятидесяти процентов населения планеты проживало в одиночку.

– Как это может быть? – не поверил Махлин. – Пятьдесят процентов – это же массовое уединение! Как вам удаётся решать проблемы сообща?

Волгин, слегка успокоившийся, порозовевший, бросил взгляд на трёхглазого ИсКра, смущённо развёл руками.

– Удаётся как-то… хотя я, конечно, не социолог и не психолог. Мы часто съезжаемся с друзьями… с другими семьями…

– А ты с кем живёшь? – поинтересовался Дылда.

– Ни с кем, – бледно улыбнулся Волгин. – Пока… У меня есть подруга… она тоже одна… может быть, сблизимся…

– Вряд ли, – мрачно усмехнулся сержант Сомов. – Ты ещё не понял, что произошло?

Волгин изобразил растерянность. Впрочем, скорее всего он был искренним человеком и говорил, что думал.

– Нет…

– Тебе сейчас объяснят.

Космолётчик перевёл взгляд на Морева, уже сообразив, что этот немногословный человек главный в компании.

– Подождите, ещё вопрос, – сказал лейтенант. – Если вы все такие индивидуалисты, как вы подчиняетесь законам? Или вы анархисты? У вас есть какой-то институт власти, полиция, служба наведения порядка?

– Служба… есть, – кивнул Волгин. – Народная дружина… Институт власти – Союз свободных людей.

– Кем он управляется, ваш Союз? Президентом, генсеком, царём, парламентом?

– У нас кнец, глава Собора.

– Так у вас нет президента? – удивился Махлин.

– Институт президентства был упразднён как неэффективная структура после Исхода… если я не ошибаюсь. Это было очень давно. Существуют Собор и кнец, его руководитель, иногда его называют Углом, то есть Угодным большинству.

Дылда заржал, но под взглядом Морева перестал.

– Ну у вас и терминология – почти как наша тюремно-уголовная.

– А кто вы? – решился на вопрос Волгин, оглядывая компанию обступивших его десантников.

– Расскажите ему, – сказал капитан, поманив пальцем ИсКра, – только покороче. Будем определяться, обедать и попробуем спуститься в мезозой.

Пришла очередь космолётчику слушать историю с переселением воррихо. И хотя слушал он её с возрастающим недоверием, присутствие пленника всё же не давало ему права объявить происходящее выдумкой спятивших наркоманов. Да и собственные приключения были ещё свежи в памяти.

– Закончили? – подошёл Морев.

– Так точно, товарищ капитан.

– Есть вопросы? – Морев оглядел вытянувшееся растерянное лицо космолётчика.

– Н-нет… то есть да… я не всё понял с хроносдвигом…

– Поймёте в процессе, некогда рассусоливать.

– У меня есть вопрос к аборигену, – сказал Сомов. – Разрешите, товарищ капитан?

– Только один.

– Я читал – ещё до всей этой катавасии… что через пятьсот лет человек сильно изменится. Ну, там, станет отбирать самых головастых детей…

– Это называется скринингом оплодотворённых яйцеклеток, – сказал продвинутый Махлин.

– В общем, человеческие мозги можно будет впихивать в суперкиборга, а дети повырастают без лишних деталей.

– Чего? – фыркнул Вольнов. – Каких деталей?

– Ну, волос не будет на голове… рот увеличится… дополнительные руки появятся, да и форма тела изменится.

– Бред!

– Были такие прогнозы, – авторитетно заявил Махлин. – Но я не слышу вопроса.

– Почему он, – Сомов ткнул пальцем в Волгина, – не изменился? Человек как человек, не то что трёхглазые воррихо. А прошло после сброса шестьсот лет.

– Им некогда было заниматься усовершенствованием генотипа, люди выживали. Правильно, Рай-Бо Исирович?

Волгин неуверенно кивнул.

– Заканчиваем ликбез, – объявил Морев. – Полчаса на сборы и обед. Время не ждёт.

– Обедать нашими консервами, товарищ капитан? – спросил Дылда.