Хлеб великанов - Мэри Вестмакотт

Майра воодушевилась. Тема собственного здоровья всегда была для нее одной из самых любимых.

— А Мэри ушла — знаешь, горничная? Я совершенно разочаровалась в этой девушке.

Она говорила и говорила. Джо и Вернон слушали ее вполуха. Они были исполнены чувства превосходства. Слава создателю, они принадлежат к другому, просвещенному, поколению, они выше этих надоедливых деталей быта! Перед ними открыт новый, великолепный мир. Они глубоко и остро жалели всем довольное создание, которое сидело перед ними и трещало без умолку.

Джо думала: «Бедная, бедная тетя Майра! Одно слово — женщина. Кошмар! Конечно, дяде Уолтеру она надоедала. Это не ее вина. Дрянное образование, воспитана в вере, что дом — это все. И вот — сравнительно молодая, по крайней мере нестарая, женщина, а все, что она может, — это сидеть и болтать, думать о служанках, суетиться из-за своего здоровья. Если бы она родилась на двадцать лет позже, она могла бы стать свободной, счастливой и независимой».

И несмотря на острую жалость к ничего не подозревающей тетке, Джо отвечала ей ласково и делала вид, что ей интересно.

А Вернон думал: «Неужели мама всегда была такая? В Эбботс-Пьюисентс мне так не казалось. Может, я был слишком мал, чтобы что-то замечать? Скверно, что я критикую ее, когда она так хорошо ко мне относится. Но лучше бы она перестала держать меня за шестилетнего ребенка. Наверное, она ничего не может с собой поделать. Не думаю, что и когда-нибудь женюсь».

Неожиданно он дернулся, подстегнутый внутренней нервозностью.

— Послушай, мама. Я решил учиться музыке в Кембридже.

Вот и сказал!

Майра, прерванная на рассказе о поварихе Армстронгов, тупо возразила:

— Но, дорогой, ты же такой немузыкальный! Ты никогда не понимал музыки.

— Знаю, — отрезал Вернон. — Но люди меняются.

— Что ж, дорогой, я очень рада. В детстве я сама играла очень красивые пьески, но, когда выходишь замуж, такие вещи приходится забросить.

— Я вас понимаю. Но это просто безобразие! — горячо вмешалась Джо. — Я не собираюсь выходить замуж, но если бы вышла, то не бросила бы карьеру. Кстати, тетя Майра, я решила поехать учиться в Лондон, раз я собираюсь чего-то добиться в скульптуре.

— Мистер Брэдфорд…

— К черту мистера Брэдфорда! Простите, тетя Майра, но вы не понимаете. Я должна учиться — упорно учиться. И жить одна. Я могла бы делить жилье с какой-нибудь девушкой…

— Джо, дорогая, не глупи. — Майра засмеялась. — Моя маленькая Джо нужна мне здесь. Ты же знаешь, я всегда смотрела на тебя как на дочь, Джо, дорогая.

Джо передернуло.

— Тетя Майра, я серьезно. В этом вся моя жизнь.

Трагическая нота в ее голосе еще больше развеселила Майру.

— Девушки часто такое говорят. Давай не будем портить ссорой такой счастливый вечер.

— Но вы обдумаете это серьезно?

— Посмотрим, что скажет дядя Сидни.

— Это его не касается! Он мне не дядя. Если придется, я могу взять свои собственные деньги.

— Они не совсем твои, Джо. Твой отец посылает их мне на твое содержание — хотя я охотно взяла бы тебя и без этих денег, — и он уверен, что со мной тебе хорошо и что ты под присмотром.

— Тогда я напишу прямо папе.

Заявила она это храбро, но сердце ее упало. За десять лет она встречалась с отцом дважды, и былая враждебность между ними никуда не делась. Существующее положение, конечно, устраивало майора Уэйта — сбыть дочь с рук за несколько сот фунтов в год. Но своих денег у Джо не было, и она сильно сомневалась, сохранит ли отец ей хоть какое-то содержание, если она уйдет от тети Майры и станет жить самостоятельно.

Вернон буркнул:

— Джо, не будь так дьявольски нетерпелива. Подожди, когда мне исполнится двадцать один.

Это ее слегка приободрило. На Вернона всегда можно положиться.

Майра спросила Вернона про Левиных. Как астма миссис Левин? Правда ли, что они теперь постоянно живут в Лондоне?

— Не сказал бы. Конечно, зимой они в Дирфилдс не ездили, но всю осень провели там. Как прекрасно будет жить с ними бок о бок, когда мы вернемся в Эбботс-Пьюисентс, правда?

Мать вытаращила глаза и несколько суетливо ответила:

— О да! Очень-очень мило. — И почти тут же добавила: — Сегодня к чаю придет дядя Сидни. Он приведет Энид. Кстати, я теперь не делаю позднего ужина. Меня больше устраивает сесть и как следует поесть в шесть часов.

— О! — ошеломленно сказал Вернон.

Ему это совсем не улыбалось — он не любил сочетание чая с омлетом и кексом с изюмом. Почему мать не хочет есть, как другие люди? Наверняка это дядя Сидни и тетя Кэри устраивают такое чаепитие. Провались этот дядя Сидни! Это он во всем виноват.

Вернон одернул себя. В чем виноват? Ответа не было. Но все равно — когда они с матерью вернутся в Эбботс-Пьюисентс, все станет иначе.

2

Вскоре появился дядя Сидни — грубовато-добродушный, сердечный, еще толще, чем раньше. С ним пришла его третья дочь Энид. Две старшие были замужем, две младшие ходили в школу.

Дядя Сидни был переполнен шутками и забавами. Майра смотрела на него с восхищением. Честное слово, таких, как Сидни, поискать надо! При нем все оживает.

Вернон вежливо смеялся, думая про себя, что шутки его тупые и нудные.

Интересно, где ты в своем Кембридже покупаешь табак? Наверняка у хорошенькой табачницы. Ха! Ха! Майра, мальчик покраснел, точно покраснел!

«Старый дурак», — с отвращением подумал Вернон.

— А где вы покупаете табак, дядя Сидни? — Джо отважно выступила на арену борьбы.

— Ха! Ха! — возвестил дядя Сидни. — Неплохо! Ты шустрая девушка, Джо. Мы не скажем тете Кэри, как она нас срезала, а?

Энид хихикнула.

— Ты должна написать своему кузену и школу. Он не прочь получить письмо, а, Вернон?

— Да, — сказал Вернон.

— Ну вот. Что я вам говорил, мисс? Девочка хотела написать, но постеснялась. Она очень часто думает о тебе, Вернон. Но в школу мы об этом сообщать не будем, а, Энид?

После того как закончился обильный, нелепый обед, Сидни заговорил с Верноном о процветании фирмы «Бент».

— Это бум, мой мальчик, это бум.

Он пустился в пространные рассуждения на финансовую тему: прибыль удвоилась, Он расширяет дом и т. д. и т. п.

Такой стиль беседы Вернона устраивал. Нее это его не интересовало, и можно было отвлечься. От него требовались только односложные возгласы одобрения.

Дядя Сидни продолжал развивать волнующую тему славы и могущества «Бента», во веки веков, аминь.

Вернон думал про книгу о музыкальных инструментах, которую он купил утром и начал читать в поезде. Так много предстояло узнать. Гобой. Он чувствовал, что у него возникнут какие-то идеи насчет гобоя. И скрипки — конечно же скрипки. Разговор дяди Сидни создавал приятный басовый аккомпанемент.