Фанат Казановы - Дарья Калинина

– Где Леся? Откуда тут эти пятна? Это что, кровь?

– Не говори ерунды! Откуда тут кровь?

Но Кира чувствовала, что и сама перепугана до смерти. Неужели, пока они ходили к доктору, неизвестный маньяк проник в их квартиру и расправился с Лесей!? Задушил? Но где же в таком случае ее тело?

А представив себе, как пусто и одиноко ей будет без Леси, девушка горестно взвыла:

– Леся! Лесенька! Леська, черт тебя дери!

И, рухнув в кресло, Кира залилась слезами, твердя одно и то же:

– Леся! Леся! Леся!

– Что?

Кира вздрогнула и подняла глаза. Тата взвизгнула и на всякий случай отпрыгнула в сторону. А вдруг это не Леся, а лишь ее тень, призрак?

– Да что с вами? – сердито спросила Леся вполне земным сварливым тоном. – Что случилось?

– Ты где была?

– В туалете. Кира, чего ты ревешь?

Но Кира уже не ревела. Она бросилась к Лесе и стала душить ее в объятиях. Мгновение спустя Тата присоединилась к ним. Приплясывая возле Леси, девушки радостно напевали:

– Жива! Жива!

– Да что с вами такое!? – выдираясь из их объятий, спросила Леся. – Вы с ума сошли?

– Мы думали, что ты умерла.

– А-а-а... Нет, пока еще, нет. Но мне так фигово!

Если Тата хотела увидеть человека, которому приходилось хуже, чем ей, то с выбором она не ошиблась. Леся скрючилась в позе зародыша на любимом Кирином диване, с отвращением подложив под голову перепачканную вытекающим из ушей лекарством.

В ногах у нее свернулся калачиком кот Фантик. А в изголовье сидела его подруга – кошка неизвестной породы по имени Фатима. Оба кошачьих существа, судя по их сосредоточенным мордам, вовсю старались над исцелением Леси, которую хорошо знали и любили.

– Ну, как ты? – осторожно встала рядом Кира, пока Тата вытаскивала из сумки принесенные с собой дары: апельсины, бананы и виноградный сок.

Апельсины Леся не ела из-за аллергии, бананы, потому что полнят, а виноградный сок не любила в принципе.

– А мяса вы не принесли? – жалобно спросила Леся, когда убедилась, что мяса нет.

– Ты хочешь кушать? – изумилась Тата. – Но ты же болеешь.

– Хочу сырокопченой грудинки.

– А тебе можно?

– У меня болят уши, а не живот, – резонно возразила Леся.

– Я сгоняю в магазин за грудинкой! – вызвалась Тата. – Мне полезно много двигаться.

Пока она ходила, Кира пересказала Лесе свой разговор с доктором Вонем.

– Врет он, – простонала Леся, у которой в этот момент как раз громко стрельнуло в ухе. – Не бывает так, чтобы кругом одни друзья. А вы не поговорили с его секретаршей? Или она такая же блаженная, как и он?

С секретаршей Кира переговорила. Там тоже было глухо. Секретарша доктора обожала. От секретарши Кира перешла к кассирше. Та его тоже любила. От кассирши к уборщице. Мимо! И совсем уж отчаявшись, закончила опрос персонала с приходящей тетки – узбечки, которая протирала в офисе огромные окна.

– И что ты думаешь? Все эти бабы, даже узбечка, почти совсем не говорящая по-русски, в один голос пели дифирамбы доктору Воню. Дескать, он и умный, и талантливый, и людям помогает. Ни одной медицинской неудачи, чтобы сами пациенты или их родственники принялись бы мстить, у него никогда не было.

– Одним словом, не доктор, а зефир в шоколаде? Ни единой вредной привычки, а только сплошь положительные и всем нравящиеся?

– Да, именно так.

– Но так не бывает!

– Сама понимаю. Зомбирует он их, что ли? – недоумевала Кира. – Или это аура у него такая мощная, что все вокруг него начинают сходить с ума и славить во весь голос доктора Воню?

– Вообще-то он и в самом деле славный, – задумчиво пробормотала Тата, вернувшаяся из магазина. – И не женат к тому же...

– Так! – испугалась Кира. – И ты туда же! Немедленно выкинь эти матримониальные мысли из головы!

– Но почему? – сопротивлялась Тата. – Чем тебе не нравится этот милый человек?

– Тем, что он такой милый. Так не бывает. У каждого нормального человека должны быть какие-то недостатки. Это естественно. А если у человека недостатков не видно, это означает только одно – они у него настолько ужасны, что он прячет их от всех.

Итог сегодняшнего расследования был неутешительным. Подруги провели у доктора Воню в офисе много времени, но так ничего дельного и не узнали. Силы и время они потратили, а результат нулевой. Зато у Леси, которая никуда не ходила и вообще весь день провела в обществе кошек, улов оказался неожиданно гуще.

– Мне звонил следователь! – торжественно заявила она, жадно поглощая нарезанную тонкими ломтиками сырокопченую грудинку и не забывая угощать ею и кошек.

– Аль-Асер? – изумилась Кира. – Из Египта звонил?

– Другой, – помотала головой Леся.

Ухо беспокоило ее существенно меньше. То ли кошачья терапия помогла, то ли лекарство. Но когда Леся принялась уплетать принесенную Татой грудинку так, что называется, за ушами трещало, в больном ухе у нее в самом деле что-то затрещало в последний раз и стихло. Боль почти совсем исчезла. И если и стреляло, то очень слабенько.

– Какой другой?

– Ну тот, которому поручили дальше вести это дело.

– Наш соотечественник?

– Угу.

– Как звать?

– Дурацкая фамилия. Ты будешь смеяться.

– Какая?

– Бряк. Майор Бряк.

– Бряк? Это что же за фамилия такая?

– Вроде бы молдавская или румынская. Я не уточняла.

– И что он тебе сказал этот... Бряк?

– Сказал, что хочет видеть нас завтра у себя. Тебя, Тата, он тоже хочет.

Тата зарумянилась и кивнула. Наконец-то ее хоть кто-то хочет. Что же, пусть это будет следователь. Следователь – это очень даже неплохо. И как знать, возможно, он будет молодым и симпатичным. Но тут же Тата себя одернула. У нее же есть цель в жизни! Ее Славик! Тата протянула руку к копченому мясу, но тут же ее отдернула. Какое мясо! Ей еще худеть и худеть, прежде чем она сможет появиться пред светлые очи своего милого. До заветного идеала еще так далеко. Так далеко, что и не сказать.

Между тем Кира теребила очень довольную, сытую и здоровую Лесю.

– Ну и что? Что еще он тебе сказал?

Леся отложила грудинку в сторону и с укоризной взглянула на Киру:

– Вот так ты всегда! Никогда толком насладиться едой не дашь.

– Так ты наслаждайся и рассказывай!

– Сама понимаешь, что предлагаешь? – постучала пальцем по лбу Леся. – У меня при одном только воспоминании о том, что с нами случилось, аппетит пропадает. А тут еще и рассказывать нужно.