Нежеланная. Книга вторая. Панна и Смерть - Маша Моран

Колод гадал о странной поездке и даже не заметил, как опустело ристалище. Ни сыновей, ни атамана, ни гридней. Видать, из-за дождя все поспешили укрыться в замке. Осторожный стук в дверь прервал нерадостные думы. На пороге стоял вой, охранявший его покои.

– Лютовид просит разрешения говорить с вами, господарь.

Колод удивился, но кивнул:

– Зови.

В просторные покои ворвался черный вихрь. Лютовид и прежде не отличался цветущим видом, но теперь и вовсе напоминал одно из умертвий, которые столь преданно ему служат. Похудел так, что кожа кости обтянула, щеки впали, под глазами темные тени залегли. Густая черная щетина атамана на разбойника похожим сделала. Однако ж Колод знал, что болезненность Лютовидова тела слишком обманчива. Там, на ристалище, он двигался легко и стремительно. Скрытые одеждой мускулы не были видны, но крепкие и тренированные, они служили атаману верой и правдой. От такого бы сына он не отказался. Верный, преданный, он бы за Северный кряж костьми лег. Вот только король видел, что нынче от дел государственных Лютовид далек стал. Он, как и прежде, защищал Колода и его сыновей, но неведомая хворь терзала сердце ворожейника.

Опустившись в массивное кресло, Колод задумчиво взглянул на своего хороброго гридня.

– А ты все так же хорош в ратном деле. Одолел Сальбьерга играючи. А с ним мало кто справится.

Ни один мускул не дрогнул на суровом лице. Ворожейник лишь молча поклонился, сложив руки на сверкающем эфесе сабли.

– Я пришел милости вашей просить, господарь.

Колод не смог сдержать удивления. Еще ни разу атаман ни просил его о чем-то.

– Какая же милость тебе надобна?

– Прошу позволения вернуться в Черен Пяск.

Колод аж соскочил с кресла.

– Ты в своем уме? Что ты там забыл?

Лицо атамана оставалось безучастным, лишь глаза огнем полыхнули.

– Отчий дом восстановить хочу.

– Чем тебе здесь плохо живется? Да и где я возьму Проклятого тебе на замену?

Колод заметил, как на лице Лютовида заходили желваки. Тихим хриплым шепотом он выдавил:

– Хотя бы на время.

Колод совсем не по-королевски плюхнулся обратно в кресло.

– Ступай. Мне нужно подумать.

Атаман еще раз поклонился и покинул покои. А Колод задумался. Ежель Лютовид что решил, так непременно того добьется. Какая муха его укусила? Ни разу Колод не слышал о желании ворожейника домой вернуться. Что ж его вдруг в родимые места потянуло?

* * *

Юный Браггарт прибыл в столицу в ладной карете, запряженной четверкой могучих гнедых. Он держал себя, как и подобает богатому юноше, сыну княжеского старосты – гордо и чуточку надменно. И хоть внутри он дивился устройству Каменна, внешне этого не показывал. Как и положено в таких случаях, он сразу же направился к господарю Кряжа, где был встречен суровыми дружинниками – личной королевской гвардией. Статные высокие кмети обыскали Браггарта и проводили к советнику господаря, который молча выслушал рассказ о прекрасном княжестве Черен Пяск и о кончине летнего атамана Цельга. Советник кивал, хмурился, задумчиво чесал подбородок, а под конец почему-то зевнул. Он заверил Браггарта, что обязательно разберется с этой «досадной проблемой» и выпроводил его из пышных покоев. Браггарт вновь очутился в просторном зале со множеством дверей и ярких гобеленов. Он страшился смотреть на дюжих молодцов. Чудилось, будто они бросали на него насмешливые пренебрежительные взгляды. Словно из покоев советника его выставили с несмываемым позором.

Об этом неприятном происшествии он уж точно промолчит, когда будет рассказывать дома, что видал в Каменне. Он изложит свою версию. В этой истории советник будет сочувственно кивать головой, не забывая потчевать уставшего храбреца обильными яствами. А то, что Браггарт храбрец – так это и доказывать не надо. Ведьмы в последние месяцы совсем распоясались, без страху дела черные по всему королевству творят, шабаши жуткие собирают. Не иначе как затевают что! И нужно быть совсем отчаянным смельчаком, чтобы пуститься в такое далекое путешествие без охраны. А Браггарт осмелился, сам вызвался. С ним лишь кучер да слуга отправились. Он, можно сказать, на волосок от гибели столько времени находился. Вот что сын старосты расскажет по возвращении домой. Он уже видел, как испуганно охают и ахают его покорные слушатели, как вздыхает его невеста – хрупкая Ёфунд. Но не на ее внимание втайне надеялся Браггарт. Совсем другая панна с недавнего времени занимала все его думы, грезы и сны. Мечтал Браггарт, что сможет заполучить любовь неприступной Ольшаны Марницкой. Ох, что это за дева… Прибыла она издалека. Сиротой осталась, вот госпожа Угла по доброте душевной и забрала к себе племянницу. Ни одна девица из Черен Пяска не могла сравниться с Ольшаной. Глаза ее – омуты, сизым туманом скрытые. Волосы – серебряные нити вышивальщицы. А кожа… Гладкая, белая – точно фарфор. Так и тянет к ней прикоснуться. Проверить – холодна ли аль тепла. Сколько раз Браггарт представлял, как целует нежные губы Ольшаны, как она, обнаженная, ласкает его, пытаясь услужить. Какова она без одежды, сын старосты мог лишь гадать, но это было и неважно. Подобраться бы к ней, а там он вмиг ее разденет! Вот только старуха Угла племянницу, как сокровище, бережет. Ни на секунду одну не оставляет.

Браггарт как раз придумывал способ подступиться к панне, как вдруг одна из дверей, что он прежде и не приметил, отлетела в сторону и громко ударилась о стену. Удар был такой силы, что порыв воздуха пробежал по тяжелым гобеленам. Словно морские волны, ткань затрепетала, пошла рябью. Но не это зрелище привлекло Браггарта. Из скрытого прежде чертога вырвался сгусток темноты. Не сразу Браггарт понял, что это человек. Затянутый в черную кожу и бархат мужчина, словно неотвратимая бездна, надвигался на путешественника. Его лицо было скрыто капюшоном, низко надвинутым на глаза. В темном помещении это выглядело мрачно и устрашающе. Но хуже всего было то, что даже тень материи, скрывавшей лицо незнакомца, не смогла погасить жуткого огня в его очах. На какой-то миг лютый незнакомец взглянул Браггарту прямо в глаза. Никогда такого прежде не видывал старостин сын. Будто не глаза это, а прозрачное стекло, за которым полыхает смертоносное пламя. Как огненный вихрь, лютый человек промчался мимо, едва не спалив Браггарта взглядом. И вдруг кожу закололо, будто маленькие огненные язычки пробежали по телу. Одежда задымилась. Браггарт принялся сбивать невидимое пламя, нелепо переступая с одной ноги на другую, но остановился, почувствовав взгляд незнакомца. Тот смотрел на него пренебрежительно, будто на грязь под ногами, по губам змеилась обидная насмешка. Все так же злобно ухмыляясь, злодей полымем пролетел мимо и скрылся за очередной дверью. Ни покалывания, ни дыма больше не было. Остались только страх и стыд.

* * *

– Ведьмы что-то распоясались шибко. Не нравится мне все это. – Его величество северокряжский господарь Колод Суровый задумчиво потер подбородок.

Его ледяные синие глаза, доставшиеся от отца, впились сначала в Лютовида, затем в Сальбьерга. Будто в бесчинствах ворожеек была именно их вина.