Мы из Бреста. Штурмовой батальон - Вячеслав Сизов

Взвод пограничников и приданная им рота новобранцев во главе с Гороховым должны были занять позиции у гати в тылу 2 — го батальона. Я же с остальными бойцами должен был усилить этот батальон своими пулеметными расчетами. В качестве пополнения расчетов мне давали еще один взвод новобранцев.

Комбат 2 оказался мужиком адекватным и выслушав мои предложения по оборудованию позиций попытался воссоздать батальонный узел обороны конца века. Многое, конечно, за те несколько часов, что у нас оставались, сделать мы не успели, но тем не менее.

Как и ожидалось, около 7 часов утра колонна противника начала движение к своей и нашей судьбе. Разведка об этом вовремя сообщила и стала отходить к гати. Поэтому хватило времени, чтобы загнать народ в окопы и не отсвечивать.

Впереди на десятке байков с пулеметами, в сопровождении «Ганомага», Ба-10 и Т-26 шла взводная колонна разведки. В нескольких километрах за ней двигалась колонна головного дозора, состоящая из танков Pz-3 и БТ, бронемашин и грузовиков с пехотой. А дальше, отстав еще на несколько километров, из деревни выползала длинная змея танков Pz-3, грузовиков с пехотой, артиллерией и боеприпасами. В одном из грузовиков была оборудована установка с громкоговорителями и из них звучала бравурная музыка. Вообще немцев было куда больше, чем сообщал старшина. Минимум полк. Видно не к одним нам пришло подкрепление.

Немцы, кроме разведчиков, вели себя довольно беспечно. Во всяком случаи я не заметил особой осторожности — танки шли с открытыми люками, из которых торчали командиры машин и члены экипажа, мотоциклисты не держали оружие в боевом положении. Словно на прогулку вышли. Толи уверовали в свою непобедимость или что их тут никто не ждет.

Пропустив разведку ко второму рубежу обороны, огнем противотанковых орудий, минометов и станковых пулеметов мы накрыли растянувшуюся колонну врага. Закупорив ее спереди и сзади подбитыми танками, словно на полигоне расстреливали мечущихся под огнем оккупантов. Нескольким танкам удалось развернуться и съехать с шоссе, но подорвавшись на минах, они тоже стали добычей артиллеристов. 5 танков, 3 трофейных Ба-10, шесть грузовиков с солдатами головного дозора остались гореть на дороге.

Не знаю, что там произошло и как так получилось, что разведка немцев, преодолев практически без боя оборону 3-го батальона, прорвалась к штабу полка. Дело там дошло до рукопашной. Защищая КП, там погибло почти все командование полка и державшего там оборону батальона. Полк возглавил комбат 1 капитан Потапов, который и организовал разгром разведки противника.

Отпраздновать победу нам не дали — следовавшая за головным дозором мотопехота и артиллерия развернулась и атаковала полк. С большими потерями немцы были остановлены и отброшены на исходные позиции. Тяжелый артиллерийский снаряд попал в батальонный КП, убив руководство батальона к которому мы были приписаны…

Позже, при отражении новой атаки пехоты немцев, под прикрытием своей артиллерии, вплотную приблизившейся к нашим окопам, полегло большинство бойцов и оставшихся в строю командиров, поднявших батальон в контратаку. Слава богу, что мои парни, повинуясь моим командам, никуда не дернулись из окопов и прикрывали своим огнем нашу пехоту, а то точно бы все кончилось плачевно. Прорвались бы немцы через те ошметки, что у нас остались. Тем более что несколько немецких танков прикрываясь остовами подбитых танков и автомашин, попытались расчистить дорогу для прохода бронетехники и разминирования дороги. Расчеты противотанковых ружей вовремя это заметили и сорвали эту попытку, выведя из строя еще несколько танков врага.

Связь между батальонами и штабом полка была прервана. Часть личного состава рванула в тыл, остановить их было некому. В строю батальона остались всего 2 командира — я и младший лейтенант Володин, взводный из маршевого пополнения. Пришлось принимать командование батальоном на себя, а Володин стал моим заместителем и начальником штаба. Взвода и роты возглавили мои сержанты и красноармейцы.

Немцам нужна была дорога, что мы оседлали. До обеда они еще дважды атаковали и каждый раз получив по зубам, откатывались, оставляя на поле десятки трупов в серых мундирах. В какой — то из моментов боя немецкая артиллерия резко замолчала. Затем в стороне, где она была развернута, раздалось несколько мощных взрывов. Видно «засадный полк» выполнил свою задачу.

В перерыве между атаками на наш участок обороны прибыл капитан Потапов. Узнав о положении дел в батальоне, он утвердил мои решения. Отозвав меня в сторону, он сообщил, что недалеко от полкового КП на дороге была найдена легковушка с несколькими погибшими сотрудниками НКВД, в том числе и оперативником из особого отдела дивизии. Кроме удостоверений личности и оружия у них с собой ничего не было. Вполне возможно, что парни были по нашу душу. Даже если это и так, что нам делать? Никакого письменного приказа у оперов с собой не было, а оставлять позиции перед лицом врага нельзя. Забрав удостоверения и планшетку себе, я вернулся к исполнению своих обязанностей.

Немцы обиделись и вызвали авиацию. Над нами появилась девятка Ю-87, которые встав в «карусель», начали нас обрабатывать, укладывая авиабомбы прямо в траншеи и расстреливая из пулеметов выявленные очаги обороны. К ним присоединилась и молчавшая до этого артиллерия. Тяжелые снаряды, авиабомбы и мины рвались, разрушая окопы, позиции противотанкистов, минометчиков и зенитчиков. Зенитчики и пулеметчики пытались отбиваться, но создать «воздушный зонтик» имеющимися средствами было просто невозможно. Полк нес тяжелые потери. Два с половиной часа, чередуя минометные и авианалеты, немцы избивали наши позиции, а затем снова была атака танками и пехотой. Остатки полка, огрызались огнем уцелевших пулеметов, бутылками с зажигательной смесью и пулями старались не допустить к своим окопам врага. Оставив на поле боя еще 4 танка и 5 бронетранспортеров, а перед траншеями несколько сот своих солдат, ближе к вечеру немцы наконец-то успокоились, откатились назад и стали окапываться.

К концу дня общие потери врага оценивались до батальона пехоты, 12 танков и десяток бронемашин. Правда и от полка тоже мало что осталось — была выбита почти вся артиллерия. Уставшие за день, оглохшие от взрывов бомб и снарядов, пулеметной и артиллерийской стрельбы, перебинтованные грязными бинтами, но не сломленные бойцы лопатками и касками очищали окопы от земли, чистили оружие, откапывали и выносили в тыл погибших. Готовились к новому бою.

С наступлением темноты враг прекратил артиллерийский и минометный обстрел. Видимо их командование решило, что после сегодняшнего дня обороняющиеся сами оставят свои позиции и отойдут, как уже было не раз. Ну и зачем тогда попусту снаряды жечь?

В воздухе стоял запах дыма от сгоревшей техники, пороха, трупов. Легкий ветерок сносил все эти «ароматы» в сторону, потихоньку очищая воздух от примесей. Где-то в лесу застучал свою дробь дятел и молчавшие весь день птицы, напуганные выстрелами и разрывами снарядов, стали возвращаться на покинутые места, заводя свои песни. Жизнь продолжалась.

За день батальон истратил почти все имевшиеся боеприпасы. Их подвоза не ожидалось, поэтому нужно было озаботиться сбором оружия и боеприпасов у погибших в траншеях и на поле боя. Выслав к немецким позициям секреты для наблюдения и разведки, сформировали несколько групп по 10 человек с задачей собрать все необходимое нам с убитых немцев. Назначив своих сержантов Ермакова и Петрищева старшими групп, определил им фронт работ. Одного направил к разбитой колонне, а второго на поле между нашими и немецкими окопами. Саперов, входивших в состав групп, попросил по возможности заминировать подбитую немецкую технику. Так как немцы постараются ее вытащить и отремонтировать, а оно нам надо?! Вооружившись пистолетами и гранатами, взяв плащ-палатки и веревки, бойцы уползли. Оставив вместо себя командира 1-й роты сержанта Еремеева с его бойцами прикрывать уползших, я пошел по окопам проверять, как восстанавливаются позиции.