Когда палач придет домой - Александр Риттер

Полежав с минуту, чтобы прийти в себя, я обнаружил, что Барт начал шевелиться. Видимо, убить его все-таки было гораздо труднее, нежели я думал. С трудом встав на ноги, я подобрал выпавший из рук полковника разрядник и выстрелил в него. Заряд был рассчитан на десять минут оглушения, поскольку это максимальное время, которое не оставляет абсолютно никаких следов на теле, способных навести на ненужные мне мысли полицейских экспертов. К тому же я считал, что этого времени мне вполне хватит, чтобы навеки успокоить Барта в петле. Но теперь положение резко изменилось.

После нашей схватки на моем противнике было столько синяков, что даже самый тупой коронер, увидев полковника в петле, не поверит в самоубийство. План придется срочно менять.

«Дьявольщина! Что же делать?» – со злостью подумал я и едва удержался от желания дать бесчувственному Барту хорошего пинка. Никаких светлых мыслей мне в голову не приходило, и я обвел мрачным взглядом квартиру, словно надеясь, что какая-нибудь часть интерьера наведет меня на спасительную мысль. Однако никаких идей в моей голове после этого осмотра не появилось.

Я посмотрел на Барта и всадил в него еще один слабый заряд, чтобы он не очнулся раньше времени. Как и в тренировочном лагере спецназа, где Барт был моим инструктором по рукопашному бою, от него мне были одни неприятности. Ладно, на этот раз вроде бы обошлось без переломов и прочих тяжких увечий.

Откровенное убийство явно отпадает. По Барту и состоянию его квартиры видно, что его сначала оглушили в рукопашной схватке, а оглушить инструктора спецназа не всякий сможет. В несчастный случай или самоубийство теперь тоже вряд ли кто-то поверит. Хотя…

Я посмотрел на окно и медленно подошел к нему. Барт жил не на самом верхнем этаже, как Светлана, но ведь и этот небоскреб был намного выше, чем дом Беловой. Подойдя к окну, я посмотрел вниз. Далеко-далеко, на дне бездны из шестидесяти четырех этажей, на глубине почти двухсот метров, скорее угадывался, чем был виден асфальт улицы, по которому крошечными муравьями спешили по своим делам машины. Людей и вообще не рассмотришь.

И все-таки самоубийство было наилучшим вариантом. В прощальном письме не было указаний на какой-либо определенный вид самоубийства, так что прыжок с шестьдесят четвертого этажа был вполне подходящим вариантом. Опять же, никто не заметит синяков на теле Барта после падения с высоты двухсот метров. Но прежде, чем сбросить его, надо многое сделать. Прежде всего, конечно, надо уничтожить все следы моего пребывания здесь.

Время от времени повторяя оглушающие разряды, я прибрал квартиру, восстановил относительный порядок на кухне и в холле, проверил, насколько легко открывается дверь на балкон, привел самого себя в относительный порядок и так далее. Прощальную записку я положил на подоконник.

Видимо, я чересчур увлекся приготовлениями и уборкой. Барт уже пытался встать на ноги, когда я пришел за ним, и слабой рукой нащупывал около себя что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие.

– На вашем месте я бы не стал этого делать, – сказал я.

Он злобно посмотрел на меня, на нацеленный на него ствол разрядника и негромко спросил:

– Кто ты такой и какого дьявола здесь делаешь?

– Я – один из ваших учеников, а здесь я потому, что мне отдан приказ доставить вас в бессознательном состоянии в Коттенхем-таун, – сказал я. В Коттенхем-тауне находилась главная база спецназа. Все вышесказанное было, конечно, маленькой ложью, которая, как мне кажется, должна была чуточку облегчить последние минуты Барта.

– Один из моих учеников? Выучил же я тебя на свою голову, – сказал полковник и потер быстро вспухавший на голове огромный след от контакта с тумбочкой.

– Как вы узнали о моем присутствии в квартире? – спросил я. Этот вопрос сильно интересовал меня, поскольку я всегда старался работать аккуратно, не оставляя следов, ведь только такие палачи доживают до пенсии, а тут такой прокол.

– Я всегда оставляю волос, прикрепленный поперек щели между дверью и косяком. Сегодня волоса не было, – ответил Барт и внезапно спросил: – Ученик, говоришь? Как фамилия?

– Роджерс, сэр, – ответил я помимо своей воли, думая о собственной глупости. Впрочем, подслушивающих устройств тут все равно нет, в этом я уже успел убедиться, а Барт с этой информацией далеко не уйдет. Уж я об этом позабочусь.

– Роджерс, говоришь? – Барт нахмурился. – Ах, да! Был у меня один Роджерс. Помню-помню. Тот еще был мальчишка. Идеалист неисправимый. Даже в спецназ пришел для того, чтобы защищать Высшую Справедливость. – Полковник хмыкнул, а потом пристально посмотрел на меня. – Сильно же ты изменился с тех пор, Роджерс. Не ожидал от тебя такого. Хотя и знал, что все люди сильно меняются со временем.

– Да, сэр, к сожалению, это так. Все люди меняются со временем, а с тех пор много воды утекло, – ответил я и подумал, что уж слишком я разболтался со своим бывшим инструктором. Хотя… Он все равно уже никому и ничего не расскажет, да и родственная душа все-таки.

– Значит, ты должен доставить меня в Коттенхем-таун в бессознательном состоянии? – спросил Барт, сменив тему беседы и прервав мои размышления.

Я встретил его взгляд и в его глазах прочел понимание, что все мною сказанное ложь, что я пришел убить его, и ему уже все равно, убью я его или нет. Пора кончать эту затянувшуюся комедию.

Я молча нацелил разрядник и выстрелил. Потом очень осторожно отволок тело Барта на балкон и посмотрел вниз. Было уже довольно поздно, табло огромных электронных часов на стене дома напротив показывали 18.57. Народу на улице было немного, все-таки уже начинало темнеть, а после захода солнца в этом районе не рекомендовалось выходить на улицу. Это было мне на руку. Однако я ждал, пока народу на улице станет еще меньше. Чем меньше свидетелей, тем лучше.

Мне пришлось еще раз выстрелить в полковника. Светящиеся часы показывали 19.09, когда я решил, что пора действовать. Я не хотел просидеть здесь с Бартом до полуночи, а если покончить со всем сейчас, то я еще успею часам к восьми к Свете.

Старательно прячась в тени, чтобы меня не было заметно с соседних балконов или из дома напротив, я поставил Барта впереди себя, оперев его на балкон. Посмотрел вниз. Не дай бог, появится кто-нибудь под окном Барта. Впрочем, это будет не моя проблема.

Я подтолкнул Барта, а сам отступил в тень, однако он не упал. Тело полковника навалилось животом на перила и теперь висело, наполовину вывалившись за пределы балкона, но упорно не желая падать дальше. Оглядевшись вокруг и убедившись, что меня вроде бы никто не видит, я сделал шаг вперед и, шепча под нос проклятья, схватил Барта за ногу и резко толкнул ее вверх и вперед. Мой бывший инструктор медленно перевалился еще дальше за перила и на какую-то секунду задержался, словно ухватился за воздух. Я шагнул вперед, чтобы вновь подтолкнуть его, и тут он исчез. Беззвучно, словно ангел смерти, коим он и был всю свою жизнь, верно служа своему отечеству, Барт соскользнул вниз.