Последняя из страны Лета - Галина Мишарина

– Ты увидишь все наши земли, Нуала, обещаю, – улыбнулся мужчина. – Но пока что давай прибавим ходу, мне не терпится увидеть брата.

К счастью, вскоре меня сморило, и проснуться выпало уже на рассвете, когда снежный, в прогалинах чёрной земли, лес преобразился в светло-золотую чащу, пронзаемую теплом длинных лучей. Правда, сквозь густой туман мало что можно было увидеть, но я любовалась всё равно: и крутыми холмами, и лесами, и мужем, чего уж скрывать.

Йан отпустил меня привести себя в порядок в охотничьей хижине, и теперь, с распущенными волосами, в мехах, бархате и расшитых сапогах, я чувствовала себя странно. Словно изменилась не только внешне, и, став новой собой, никак не могла к себе привыкнуть. Я дрожала не от холода – от волнения, страха и неизбежности. Красота вокруг заполняла меня сладостью: снег стал цветным, заискрился, и поползли под деревьями густые фиолетовые тени, а маленькие замерзшие озера сплетали в трещинах льда удивительные картины. Всего несколько минут прошло, и туман вздрогнул, медленно распадаясь…

– Драгнур, – сказал Йан, когда мы оказались на гребне высокого холма.

Я жадно смотрела, как выступают из белого плена очертания удивительного дома, что теперь стал и моим.

– А что это означает?

Замок стоял на удобной и широкой макушке горы, и был окружен высоченными сизыми деревьями, которых я никогда в жизни не видела. Он был огромен, и выглядел устрашающе, но я не могла не отметить, как прекрасен дымчато-синий камень его башен, и тёмная лазурь черепицы, и, против обыкновения, большие окна и даже длинные балконы. Жилище волков нельзя было назвать мрачной ловушкой, скорее, замок походил на волшебное творение очень смелого зодчего, который вдохновлялся и горами, и небом, и самим старым лесом.

– А что это за деревья?

– Лунные сосны. Они очень старые, и продолжают медленно расти. С некоторых балконов можно коснуться их толстых стволов. Предки посадили семена, чтобы поддержать силу горы, и крепостная стена нам, в общем, не нужна. Их древесина не горит, и из неё не построишь лодку – сразу тонет. Эти деревья умеют скапливать тепло, и зимой греют нас вместе с пламенем очагов. А еще налёт на их иголках мерцает, отчего ночью вокруг замка образуется сияющий ореол.

– Волшебство… – выговорила я. – Никогда не жила в замке. Вообще-то никогда и не была внутри…

– Ты привыкнешь, – уверенно сказал мужчина. – Волки крепко держатся за свою стаю, и тебя примут. Там Кузнечья деревня, – показал он уютное скопление домиков неподалеку от длинного озера. – Там роща Света, но сейчас её сияние едва заметно. За теми далекими голубыми хребтами, кстати, уже начинаются земли Медведей. И, когда мы во двор въедем, ты собачек не пугайся, они добрые. Эй, Ворон, вперёд!

Я в ужасе схватилась за луку седла: радостный зверь диким галопом понесся вниз по склону. Йан расхохотался, когда я завизжала, и был таким довольным, что мне захотелось его расцеловать.

Однако потом стало не до счастья. Слишком уж быстро вырос впереди высоченный мост, а затем толстые неприступные стены. Ликующие возгласы стоящих на постах дозорных вынудили меня сжаться возле супруга. Я чужая здесь. Как меня примут? Наверняка без особого тепла, ведь во мне не было ярой крови зальмы… Вот открылись ворота, и мы въехали в поросший клёнами двор.

Первыми выбежали навстречу звери. Нет, не собаки, а самые настоящие волки – рыжие, бурые, чёрные и серые. Попадались средь них и белые, а всего стая насчитывала около тридцати зверей. Они радостно поскуливали, глядя на Йана с преданностью и обожанием. Вот уж точно – собачки… Крутились да вертелись у ног Ворона, и Йан весело на них прикрикнул:

– Ну-ка, приставалы, дайте дорогу! Потом понюхаете.

Волки убежали, и мы подъехали к главному входу, где собралась большая толпа. Я чувствовала на себе десятки взглядов, и всё гуще краснела. Люди имели полное право на любопытство, но как же тяжело быть в центре всеобщего внимания! У меня замерло сердце, когда по широкой лестнице спустился навстречу Йану высокий и мощный мужчина в тёмно-зелёном плаще. Я сразу поняла, кто он, и вцепилась в лошадиную гриву. С улыбкой на тонких, красивых губах, нас встречал Ульф Орхи по прозвищу Лютый... Он действительно был темноволос, но пряди отливали старым золотом и не кудрявились, как у Йана. Глаза походили на дымные изумруды, изогнутые брови придавали лицу хитрости, а борода и усы были густыми, хотя и аккуратно подстриженными.

Ульф говорил на хорошем вардарском, но с тем же лёгким акцентом, что и его брат-волк. Неужто ради меня?

Йан спешился, оставив меня сидеть на приплясывающем Вороне, и шагнул навстречу побратиму. Они стиснули друг друга, похлопали по спинам, и рассмеялись, отчего у меня дрожь пошла по телу. Мужчины были почти одного роста, но Ульф – немного выше и плотнее.

– Я бы приехал раньше, но вёз сокровище, брат мой.

Мужчина поднял глаза и посмотрел прямо на меня. Грохот сердца стал больным, едва выносимым.

– Да, я понимаю, – сказал Ульф. Он уже не улыбался, но и сердитым не выглядел.

Йан снял меня с седла, и поставил прямо перед Ульфом, отчего мне пришлось задрать голову.

– Нуала Лета, это твой супруг, Ульф Орхи.

– Очень рада познакомиться с тобой, Ульф, – выговорила я, утопая в густой зелени его строгих глаз. Он был красив и мужественен, но я боялась его до мурашек – сама не зная, почему.

Мужчина шагнул навстречу, мягко взял меня за подбородок, и мучительно долго смотрел в глаза.

– И я рад, Нуала, – наконец сказал он. – Пойдёмте в дом, всё уже готово.

Я вздрогнула, ощутив на своей спине руку Ульфа и тёплую ладонь Йана. Идти между ними было также странно и волнительно, как и слышать приветственные, одобряющие крики остальных волков.

– Да здравствует новая госпожа!

– Доброй волчицей одарил нас вождь!

И многие другие восклицания на чужом, певучем и звонком наречии. Откуда они знали о моём роде? Угадали? И почему Ульф не слишком удивился моему появлению? Неужели Йан как-то смог предупредить побратима о том, что появится не один? Я надеялась, что волки не пожалеют о своих словах спустя время, но никак не могла унять дрожь в коленях. Куда уж там осмотреться! Я так сильно волновалась, что не замечала обстановки и деталей. Даже когда Йан снял с меня плащ, лишь вздрогнула и робко ему улыбнулась.

В обширной прихожей нас встретила молодая женщина с длинной чёрной косой и серыми глазами. Была она высока, стройна и округла – сама женственность и великолепие во всём: от синего струящегося наряда до гордой осанки.

– Ох, радость-то какая! – воскликнула она. – Наша госпожа! Ты, должно быть, устала с дороги?

Я могла только кивнуть, и женщина принялась хлопотать возле меня, то предлагая попить тёплого молока, то протягивая влажное полотенце – освежиться с дороги, то по-матерински поглаживая меня по плечу и ворча на Йана, что он как всегда ехал день и ночь, не давая коню и супруге достойного отдыха…