Лабиринт. Войти в ту же реку - Александр Забусов

— И когда же это все началось?.. Ну, в смысле, самое начало развала?

— Умные люди говорят, что ноги растут из вот этого самого времени, а уж когда Горбачев до власти добрался, случился первый существенный обвал. С его «перестройкой» народ попал в такую талмудистскую западню, что не было и не могло быть никакой пощады. Уничтожали нас все это время планомерно по миллиону в год. Пустили в ход все, какие можно придумать средства. По стране широким шагом, крепко держась за руки, в полный рост вышагивали, обнищание, голод, болезни, моральный террор, русофобство, состояние безнадеги, война. Второй раз обвалилось все, когда пьяный Ельцин взял в руки дирижерскую палочку…

— Ельцин. Кто он?

— Слушай, Антон, не бери в голову детали, со временем доберешься до них своими ногами.

— И все же?

— Попка-дурак, с претензией на роль лидера для целого народа. Его окружение попыталось вытравить из нашей жизни все духовное, сделать из русского человека рыночную болванку.

— Получилось?

— Нет. Но для того, чтоб не получилось, таким как я, пришлось пройти через два кровавых внутренних конфликта, рабочему народу «подарить» маленькой горстке соотечественников, если конкретнее — одному проценту населения, все полезные ископаемые на территории России, и всю промышленность страны. Вот только после этого, власть удовлетворившись, вдруг вспомнила про национальный интерес и дала поджопник американцам. А вот теперь у меня вопрос. Где были все это время твои корректоры?

Антон смутился. Работа мысли отразилась на его лице. С серьезной миной на фейсе, официальным голосом «разродился»:

— Нам запрещено вмешиваться в события, происходящие в реальности. Каждый народ достоин именно того правителя, которого взрастил.

— Короче, все опять пойдет по накатанной плоскости, хоть трынь-трава не расти!

— Если не придет враг извне! … Я уже малость изучил тебя. Миша, хочу предостеречь. Тебе нельзя будет особо менять реальность, своими действиями и знаниями будущего, нарушать действительность.

— А то, что?

— Дед говорил, бывали случаи, когда особо шустрых, наверное, таких как ты, в семнадцатом и последующие годы, изымали из привычной среды и…

— Понимаю. «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!»

— Зачем? Их «переправляли» в иную реальность или в другое время. Отправляли туда, где они могли принести Руси наиболее существенную пользу.

— Ага! С глаз долой, из сердца вон!

— Как-то так. То, что мы с тобой сделали вчера, сразу скажу, не будет приветствоваться там… — большим пальцем указал куда-то за спину, видно имея ввиду «общество старших товарищей». — Получается, грубейшим образом изменили ход реальности.

— Ну, конечно! Я и забыл, что этот упырь должен был успеть еще сорок душ к Богу отправить, прежде чем его за жопу возьмут. Да и меня заодно с ними.

— Не передергивай! Ты человеку шею походя свернул. Получается, такой же негодяй как и он, а я выходит, твой подельник. Зачем было убивать?

— Извини. Меня учили, не оставлять за спиной живых врагов.

— Кто учил?

— Армия.

Идиллию беседы прервала появившаяся мать, решившая во время обеда почтить своим вниманием семейство. Прямо с порога наехала на сына и свекра. Оказывается, ей позвонили из школы, с вопросом, почему ее чадушко пропустило занятия. Дед шустро свинтил в тину. Мол я, не я, и хата не моя! Растворился «на просторах двора», только его и видели. Антон засобирался, и скомкано попрощавшись… «Скоро увидимся!», …смог «без потерь» улизнуть из поля зрения «грозных очей» хозяйки семейства. Каретников услыхав звук отъезжавшего мотоцикла, отчетливо осознал, что «разбор полетов» предстоит держать в одиночку.

— Hallo Michael. Aus irgendeinem Grund scheint es mir, dass du in den letzten zwei Wochen in der Schule studiert hast. Hast du was?[3]

Вот, чертова кукла, опять подкралась незаметно. Прямо полевой разведчик, какой-то, а не училка. И ведь момент выбирает…

— Guten Tag, Henry Karlovna. Ich habe alles in Ordnung.[4]

— Seltsam, aber die Lehrer beschweren sich. Sie sagen, Sie sitzen in den Lektionen, leer vzgla — Haus Fliegen fangen.[5]

Вот уж не думал, что все так плохо. То, что Добрикова последнее время на него, как на блаженного смотрит, за душу не брало, а вот учителя… это серьезно. Ему из общей массы выделяться не нужно.

— Zu Ihnen auf einer Position ist es notwendig, uns unter dem Mikroskop zu schauen. Ich hoffe, Sie halten mich nicht für preiswert?[6]

— Haha, haha! Wie es ist, hast du einen Vergleich gemacht. Beruhige dich. Besonders nach dem Gegenstand mir dich, etwas und nichts zu lehren. Lange свыклась mit dem Gedanken, dass dein gesprochenes, besser von meiner Universität. Und dennoch empfehle ich werden eng an den Menschen.[7]

— Danke, ich werde versuchen.[8]

— Ich habe vergessen, dass im März wir auf den Olympischen spielen auf Fremdsprachen gehen?[9]