Целиком и полностью - Камилла Деанджелис

за рычаг переключения передач.

– Куда мы едем?

Из кучи бумаг на приборной панели он вытащил конверт и бросил мне на колени. Похоже, это был счет за электричество. БАРРИ КУК, 5278, Шоссе 13, Питтстон, Айова.

Несколько минут мы ехали молча. Свернув на Шоссе 13, он спросил:

– Так как тебя зовут?

– Марен. А тебя?

– Ли.

– Откуда ты, Ли?

Он бросил на меня усталый взгляд.

– А это важно?

– Просто хотела поддержать разговор, – пожала плечами я.

– Извини. Давно ни с кем не беседовал, если не считать того пьянчугу-ковбоя. Одичал немного.

– Можно тебя спросить, как ты оказался в «Уолмарте»? Ну, то есть, где ты оставил свою машину?

– Сцепление полетело милях в пяти по шоссе. Застрял так же, как и ты.

– Откуда ты узнал, что я застряла?

Ли усмехнулся.

– Потому что иначе мы бы сейчас ехали в твоей машине.

Я опустила стекло и подставила лицо прохладному ночному ветерку. Мне вспомнился Салли.

– Почему именно сейчас? – пробормотала я, обращаясь почти к себе.

– В каком смысле?

– Всю жизнь я думала, что одна такая. А потом встретила двоих похожих на меня людей всего за одну неделю.

– Погоди-ка. Кто этот другой?

– Пока не могу поведать тебе всю историю, – буркнула я. – Голова болит.

Я почувствовала, как он пожимает плечами.

– Расскажешь, когда станет лучше.

– Как странно, – продолжила я, – никого, а потом сразу двое.

– И кто знает, сколько еще.

– Правда? Ты думаешь, нас больше?

Он снова пожал плечами:

– Это как со всем остальным, я думаю. Бывает, ты даже не слышал о чем-то, а потом раз – и это оказывается повсюду, куда ни взглянешь.

Я посмотрела на него с сомнением.

– Находишь то, что ожидаешь найти. Я об этом.

– Может быть.

Я вспомнила учительницу истории из школы, которую посещала в Мэне, три переезда назад. Мисс Андерсон, молоденькую и довольно симпатичную, но почему-то не ставшую ничьей любимицей. Однажды после звонка она проверяла мою контрольную за своим столом. Я проходила мимо и заглянула ей через плечо. Она обернулась, улыбнулась, и я готова поклясться: от нее повеяло какой-то гнилью и ветошью, запах которых попытались замаскировать ополаскивателем для рта. Я схватила свою контрольную и выбежала из класса, а на следующий день она вела себя так, будто ничего не произошло.

Я убедила себя в том, что мне показалось. Ее не любили, но и не избегали, как избегали меня, и она не носила черную одежду. Теперь я понимала, что все мы разные.

5

Я не удивилась, что пьяный ковбой жил один. У него был крошечный домик, по сути берлога – с кухонькой, ванной и единственной спальней. Все здесь воняло так, будто он сто лет подряд только и делал, что курил и пил.

Я плюхнулась на диван и осмотрелась. За телевизором на фанерной стене висел огромный, до потолка, плакат KISS в помятой металлической рамке. На столе вперемешку с жирными коробками из-под пиццы валялись банки из-под дешевого пива и пачки из-под сигарет. Я нашла журнал, раскрытый на развороте с фотографиями обнаженных женщин, крашеных блондинок, похожих на пластиковых кукол; под каждой был указан номер, начинающийся на 900. Закрыв журнал, я швырнула его за кресло в углу.

Ли прошел на кухню, перебрал кучку писем на столе, раздвинул занавески и выглянул в боковое окно. Даже с моего места были видны лежащие в раковине тарелки, покрытые плесенью. Ли открыл холодильник.

– Тут есть замороженная пицца, – сказал он. – Но ты же не голодна?

Я покачала головой.

– Я тоже.

Я вынула из своего рюкзака туалетные принадлежности и пижаму и показала на дверь в ванную:

– Не против, если я?..

– Не-а. Иди первой.

Он усмехнулся – настолько ему показалась нелепой мысль о том, что я спрашиваю у него разрешения в чужом доме. Закрывая за собой дверь, я тоже слегка улыбнулась.

Естественно, вокруг губ у меня были красные пятна; подбородок и зубы тоже были испачканы красным. Неважно, что он тоже это делал; мне противна была сама мысль о том, что он видел меня такой. Я четыре раза почистила зубы, несколько раз прополоскала рот «Листерином», но все еще чувствовала вкус Энди под мятным запахом ополаскивателя.

На кафельном полу валялось несколько пар семейных трусов – наверное, в тех местах, где Барри Кук просто скинул их, – а коврик выглядел так, будто никогда не бывал в стиральной машине. В унитазе плавали две небольшие какашки и с полдюжины окурков. Я сняла футболку с шортами, потерла их немного под краном с мылом и повесила на вешалку для полотенец сушиться.

Потом я стала разглядывать в зеркале свое тело. Под ребрами проступал синяк, еще один наливался на плече, лоб пересекала царапина. Я выглядела так, будто приняла участие в уличной драке. Войдя в ванную, я задернула занавеску. Горячая вода была приятной, я делала ее все горячее, чтобы смыть с себя следы содеянного. Колени саднило, когда я отмывала с них дорожную грязь.

Выйдя из ванны, я вытерлась самым чистым на вид полотенцем из тех, что висели на крючках на двери, и снова посмотрела в зеркало. Могу ли я показаться хорошенькой кому-то, кроме Энди? От этой мысли мне стало смешно. Как будто есть какая-то разница.

Я вышла из ванной и увидела, что Ли сидит за кухонным столом, жуя кусок вяленой говядины, и просматривает почту Барри Кука.

– Я думала, ты не голодный.

– Привычка. – Он пожал плечами, не сводя глаз с писем и не переставая жевать. – Он родом из Кентукки. Это объясняет акцент. Не виделся с родителями уже десять лет.

Ли покачал головой:

– Это письмо от его матери. Она пишет, что у отца рак. Судя по штемпелю, пришло четыре месяца назад. Он так его и не открыл.

Ли откусил еще один кусок говядины.

Я нашла пульт, села на диван и включила телевизор. Посреди пустынной местности с перекати-полем стояли двое мужчин, повернувшись друг к другу и сжав пистолеты в руках. Ли сел в кресло, увидел порножурнал на полу, подобрал его, полистал секунду-другую и швырнул обратно на пол.

Один мужчина уже лежал на земле, а над ним рыдала женщина легкого поведения.

– Ты смотришь? – спросила я.

– Это ты его включила.

Я выключила телевизор и положила пульт на кофейный столик, заваленный мусором.

– И зачем мы сюда приехали?

– А тебе нужно в какое-то другое место?

Я поморщила нос.

– Только не говори, что мы останемся здесь на ночь.

– Никто тебя не заставляет. Можешь делать что хочешь.

Ли